6
Москва
Михаил Зенин спал, когда мать присела на край кровати и тронула его за плечо.
— Миша!.. Миша, проснись.
Зенин вскочил в постели и потянулся к стулу. Долго шарил рукой, ничего не понимая: где же стул, елки-палки?! Должен быть стул, на нем форма. Потом в глубоком недоумении посмотрел на мать.
— Фу-ты! — И длинно выругался матом. Затем притянул к себе мать за шею и поцеловал. — Извини, мам! Никак не привыкну. Две недели дома, а все как в казарме. — И снова выругался.
— Тебе звонят.
— Да? Дай-ка трубочку. — Михаил проснулся окончательно. — Алло, кто это?
— Николай Кавлис.
— Здравия желаю, товарищ майор!
— Здравствуй. Не очень тебя отвлек?
— Да нет. Спал просто.
— Встретиться надо. Я здесь, в Москве. Зайти к тебе можно?
— Об чем речь, товарищ майор! Вы скоро?
— Минут через двадцать буду у тебя.
— Все, жду. — Михаил положил трубку. — Готовь на стол, мам, заместитель комбрига в гости надумал.
Зенин надел белую рубашку, примерил галстук, зашвырнул его в шифоньер. Посмотрел, как сидит на нем пиджак. Не понравилось. Остановил свой выбор на рубашке, отутюженных брюках, белых носках и шлепанцах.
Что и говорить, за несколько лет службы отвык от гражданской одежды, хотя втайне хотелось нарядиться. Звучит, конечно, по-деревенски, и тем не менее. Нарядиться, сходить в бар, поглазеть на девчонок красивых, познакомиться: «А вас как зовут, девушка? Меня... ну, конечно, Федя!» С перебитым носом, бычьей шеей и ручищами-лопатами — Федя. А вот если надеть маечку спортивную, тренировочные брюки, кроссовки и снова с теми же габаритами-приметами и подобным вопросом, тогда получится Вован. Или Колян. Ну никак не Миша.
Что бы такое надеть, Миша, чтобы ты не был ни Федей, ни Вованом? Как ни огорчительно, но, кроме черной маски и камуфлированного костюма, Михаил Зенин для себя придумать ничего не мог. Только эта форма делала его Мишей, таким, каким мать родила.
Михаил быстро снял с себя рубашку, брюки, надел спортивные штаны и майку. «Встречу майора Вованом. Интересно, что он делает в Москве и для чего я ему понадобился?»
Кавлис поздоровался сдержанно, что для Михаила было неудивительно. В бригаде телячьи нежности не были приняты. Там разговаривали только на «ты». На «вы» значило вы...у, высушу и выкину. Все же были два человека, к которым обращались только на «вы», — командир бригады «Черных беркутов» Игорь Орешин и заместитель комбрига Николай Кавлис, которого за глаза называли Николо.
— Пройдем на кухню, — предложил майор.
Зенин толкнул дверь, пропуская начальника вперед, и шагнул следом.
— Ты в курсе насчет Орешина? — спросил он.
— В каком смысле? — удивился Зенин.
— Значит, ничего не слышал... А сколько тебе догуливать отпуск?
Михаил заворочал неповоротливыми пальцами.
— Семнадцать дней.
— Так, с этим нормально. — Кавлис опустил глаза и тут же поднял их. — А вообще, Михаил, я к тебе за помощью пришел.
— Да говорите вы прямо, товарищ майор! — не сдержался Зенин.
— Стаса Фиша убили, — тихо произнес Николай, глядя на бойца.
— Ё... — Зенин привстал со стула и сжал кулаки. — На задание ходили?
Майор покачал головой:
— Нет. Это еще не все. Убита Аня Орешина, а сам командир у Безари Расмона. Помнишь такого?
— Еще бы не помнить! Вместе его по кишлакам гоняли. Как же так... — Зенин побледнел, пытаясь осмыслить ужасные новости. — Вы говорите... Аню Орешину? Как же это случилось? Расмон?
