Только лежа в постели и глядя в потолок, он вдруг осознал, что ничего не видел по телевизору. Зато помнил каждое движение и каждое слово, сказанное Мэриголд Родригес о ее семье и насыщенной жизни в Калгари.
Глава 4
Когда началось полночное шоу, Мэриголд все еще чувствовала себя так, словно из нее выпустили воздух… с того момента, как Джон ушел спать.
— Почему Джон так настроен против меня? — спросила она.
— Он ничего против тебя не имеет. Просто смущается, но это пройдет.
— Я знаю, дело не только в этом. Не бойтесь меня обидеть, я хочу знать.
— Чай еще остался?
Наполнив чашку бабули, Мэриголд с нетерпением ждала ответа.
— Он не против тебя настроен… я уже говорила, что Джон был женат. Лет десять назад. Да, — кивнула бабушка, заметив ее удивление. — Он был молод, но готов к браку, он всегда хотел работать на ферме и иметь семью. Его родители погибли в автокатастрофе, когда Джону было тринадцать, и это нанесло ему серьезную травму, особенно если учесть, что из родственников у него осталась только я.
Умно ли она поступила, заставив бабулю говорить о внуке, неожиданно подумала Мэриголд. Она пробудет здесь самое большее пару месяцев, и как бы сильно ее ни интересовал скромный фермер, ей лучше в это не вмешиваться. Разве она сейчас делает не то же самое, что делает с ней ее семья: постоянно вмешивается, желает она того или нет? Хотя она всех безумно любила, они доводили ее до белого каления. Однако ее интерес уже подогрет, да и вмешательством это не назовешь. Ей просто любопытно.
— А какое отношение имеет бывшая жена Джона ко мне? — спросила Мэриголд, не успев прикусить язык.
— Именно женщины вроде тебя заставляют его нервничать.
— Не понимаю.
— Мне кажется, ты напоминаешь ему Фрэнсис.
— А… — Теперь до нее дошло. — Я похожа на нее?
— Нет… — Поправив очки, бабушка оглядела Мэриголд с головы до ног. — Фрэнсис выше, крупнее, рыжая. Но, как и ты, обожала модно одеваться. Городскую жизнь предпочитала ферме, что вполне естественно, поскольку она выросла в городе. Фрэнсис бросила его через два месяца после свадьбы.
— Через два месяца? — Мэриголд была потрясена.
Бабушка кивнула.
— Она сказала, что в деревне ей скучно. Что не хочет здесь жить.
— Бедный Джон.
— Только не показывай, что жалеешь его, — грустно засмеялась старая дама.
— А я и не жалею. Только поражаюсь, что его жена оказалась такой недалекой… Теперь я вижу, почему ему трудно со мной общаться. — Некоторое время Мэриголд обдумывала услышанное и наконец сказала: — Я знаю, что мне делать. Пока я здесь, я собираюсь доказать ему, что не все городские женщины такие, как она. Джон убедится, что может на меня рассчитывать.
— Но какой в этом прок?
— Что плохого, если он изменит свое мнение? Он не может жить, испытывая неприязнь ко всем женщинам, которые напоминают ему Фрэнсис.
Похоже, бабулю она не убедила.
— Я хочу, чтобы у него осталось обо мне хорошее впечатление.
Мэриголд кивнула, чтобы добавить убедительности своим словам. Больше всего ее беспокоила отчужденность Джона. Она пыталась говорить себе, что это не имеет значения, но увы. Изменить его мнение удастся, если она будет держаться непринужденно и не лезть ему в душу.
Она замерла, вспомнив желание, которое заметила сегодня утром в глазах Джона, и реакцию своего тела. Мэриголд судорожно вздохнула. Это больше не повторится.
Она только хочет, чтобы он был о ней хорошего мнения. Если она родилась и выросла в городе, это совсем не означает, что она такая же пустышка, как Фрэнсис. Ни в коем случае. Да она из кожи вылезет, чтобы показать, чего стоит.
Джон зацепил тюк прессованного сена и подтащил к себе, чувствуя, как напряглись мышцы. Чтобы снять напряжение, он повернул голову и краем глаза заметил какое-то движение.
Мэриголд с корзинкой для яиц как раз открывала калитку куриного загончика и, подняв глаза, махнула ему рукой.
Джон скривился, но поднял руку в ответном приветствии и вернулся к работе. Значит, прилив энергии связан с тем, что он увидел Мэриголд, а не с тем, что он хочет закончить укладку тюков до дождя.
Джон снова посмотрел в сторону уходившей девушки. Сегодня она была в маленьком облегающем черном платье, абсолютно неподходящем для фермы, черных резиновых сапогах (его сапогах) и огромной соломенной шляпе, украшенной цветами. Он ждал, когда его охватит привычное раздражение, связанное с ее одеждой, но почувствовал лишь тепло, разбираться в происхождении которого он не имел ни малейшего желания.
Мэриголд жила на ферме уже две недели, и он скрепя сердце вынужден был признать, что, несмотря на его сомнения, она каким-то образом вписалась в обстановку. Ни разу не сказала, что скучает по городу, ни разу не посетовала на недостаток магазинов или общения. Более того, она, похоже, не теряла самообладания, даже когда он заходил в дом в грязных ботинках, не жаловалась на запах навоза, который был неотъемлемой частью жизни на ферме. Он никак не мог разгадать ее.
Хотя качество стряпни не улучшилось, но Мэриголд кормила его трижды в день, как и обещала. Ухаживала за курами, приносила им корм, наливала свежей воды, собирала яйца, как и предполагалось. Правда, не в строго определенное время, но несушки ни разу не остались голодными. Он должен быть удовлетворен ее присутствием здесь. Тогда почему он этого удовлетворения не испытывал?
Посмотрев на зловещего вида грозовую тучу, Джон отбросил ненужные мысли и вернулся к работе. До дождя нужно многое успеть.
Через десять минут он лениво привалился к сладко пахнущему сену, наблюдая, как Мэриголд выпалывает сорняки; корзину с яйцами она уже отнесла в дом. С его места у амбара ему открывался прекрасный вид на огород, примыкавший к южной стене дома.
Похоже, что Мэриголд работает с удовольствием. Он слышал, как она тихонько напевает, а движения у нее решительные и энергичные. Платьице, на которое материи пошло не больше чем на носовой платок, подчеркивало все изгибы фигуры — полную грудь, тонкую талию и округлые, женственные бедра. Его взгляд задержался на них, и мысли сбились с пути истинного…
Вот идиот. Не снимая рукавицы, Джон провел ладонью по лбу. До дождя нужно многое успеть. Он вытащил из тележки еще один тюк сена. Хотя он больше не смотрел на Мэриголд, ее образ стоял у него перед глазами, и его это тревожило, потому что до сих пор он не был настолько озабочен женщиной. Даже Фрэнсис.
Прошедшие две недели ему не удавалось полностью избегать Мэриголд, как он надеялся, однако Джон взял себе за правило уходить сразу после завтрака на работу и не возвращаться домой до ужина, пока совсем не стемнело. Даже имея возможность приходить на ленч, он не приходил.
