— Я буду звать тебя Дживз, ты куда надменнее первоклассного камердинера.
Счастье заполнило ее до краев, как прежде отчаяние. Джерри просто душка, несмотря на жуткие манеры, и, должно быть, много думал о ней, раз предпринял это путешествие, оторвавшись от ярких столичных огней и шумной толпы друзей-приятелей. Неужели он и вправду скучал по ней? Андреа побежала наверх.
— О, моя прическа! — взвыла она, поймав в зеркале свое отражение. — Какой кошмар!
Все остальные проблемы тут же отошли на второй план.
Джерри опоздал всего на десять минут, и, прекрасно зная его открытый спортивный автомобиль, Андреа закуталась в накидку из черного вельвета.
— Да ты просто сказка, душа моя! Напомни как-нибудь, чтобы я сделал тебе предложение.
— Благодарю вас, милостивый сэр. Я полагала, что эту судьбу вы уготовили Фионе Куртис. Ты больше на высоких недотрог западаешь.
— Молчи, женщина! Сравнение лиц, фигур и тому подобное — исключительно мужская прерогатива.
Андреа рассмеялась:
— В любом случае, я рада оказаться в числе избранных. Поедем? И кстати, не скажешь, куда именно? Ты вроде бы не говорил мне названия.
— Отель и деревенский клуб Ярбурга. Надеюсь, что у него не только имя звучное.
Джерри, похоже, неплохо изучил карту местности ― он направился прямиком в Ярбург. Ехал он быстро, хоть и аккуратно, но Андреа, как обычно, вздохнула с облегчением, когда он наконец-то заглушил мотор.
С одной стороны от отеля — деревянного здания с кирпичной кладкой между массивными балками — она приметила белые крашеные столбы причала, но осмотреться как следует не успела: Джерри поспешил затащить ее внутрь, спасая от сильного ветра. Они остановились в просторном холле, увешанном медными и латунными предметами старины. Перед ними словно по волшебству вырос метрдотель. Джерри назвался, и их тут же препроводили вверх по узкой лестнице.
Андреа застыла на месте, очарованная открывшимся перед ней видом, впитывая каждую деталь того, что Джерри назвал «тюдоровский Стокброкер». Все настоящее, за исключением нескольких весьма незначительных переделок. Глухо посверкивающие широкие дубовые доски пола под небольшим уклоном уходили к четырем узеньким окошкам в свинцовом переплете. Стены обиты резными деревянными панелями, над ними — крашеная лепнина кремового цвета.
Улыбчивый официант принял у Андреа накидку, проводил гостей к столику у окна, протянул каждому меню и удалился.
— О, какой вид! — выглянула в окно Андреа. — Восхитительно! Сколько пространства, и эти рваные облака на фоне заката. Бог ты мой, даже мельница с крыльями сохранилась! Не удивлюсь, если ею до сих пор пользуются.
— Я сейчас с голоду помру. Супчику, пожалуй, а потом жареного утеночка. Что ты будешь?
Андреа пробежала глазами меню.
— Томатный сок и свинину-гриль с ананасом.
— А выпить? Здесь есть шампанское, тебе должно понравиться.
— А ты сегодня щедр! — рассмеялась Андреа. — Удачный контракт?
— Один из лучших, — широко улыбнулся он. — Помнишь ту сценку с каретой из Диккенса? Ушла на рекламу печеных бобов. Представь ее в полном цвете на огромной чертовой банке с бобами!
— Кошмар! Слава богу, не на коробке с чистящим средством. Печеные бобы и кучер — это еще куда ни шло, но стиральный порошок…
Официант принял у них заказ.
— И бутылку шампанского, — добавил Джерри.
— Полбутылки, — поправила его Андреа. — Тебе еще машину вести.
— Ладно, полбутылки, — вздохнул Джерри. — Но мне кажется, в таком захолустье можно немного расслабиться.
— Даже в таких захолустьях водятся полицейские машины, мистер Робертс, — улыбнулся ему официант.
— Уговорили. Буду пай-мальчиком. А то как бы в местной Бастилии не очутиться.
Андреа рассмеялась было, но тут же задумалась. Такими вещами не шутят. Виновна Моника Дрейк, нет ли, но ей наверняка сейчас не до веселья. Неудивительно, что она хотела заполучить еще одного свидетеля по поводу того стакана бренди.
Из какого-то потайного уголка полилась музыка — медленный фокстрот.
— Как насчет поразмяться немного, пока суп не принесли? — поднялся Джерри.
Андреа с радостью согласилась, и грустные мысли тут же покинули ее. Джерри — прекрасный партнер, да и мелодия превзошла все ожидания. Она целиком отдалась танцу, подсознательно отметив, насколько крохотен здесь танцпол. Их примеру последовали еще три пары.
На середине пластинки официант принес суп, и Джерри снова усадил Андреа за столик. Когда принесли кофе, Джерри откинулся на спинку стула и с серьезным видом обратился к своей спутнице:
— Девушка моей жизни, я принял одно очень важное решение. Оставлю-ка я сумасбродную круговерть Лондона и поселюсь на этих Елисейских полях.
— Елисейских полях? — расхохоталась Андреа. — О чем ты толкуешь, Джерри?
— Хорошая еда, хорошая компания и шампанское — разве это не французский рай?
— Спорим, еще сорок восемь часов, и ты стартуешь в Лондон.
Он наклонился вперед и накрыл ее руку своей ладонью.
— Нет, я серьезно. Не могу сказать, что окончательно перестал слышать зов Лондона, он наверняка будет тянуть меня к себе время от времени, но я собираюсь приглядеть здесь себе домик.
— Это было бы просто чудесно, Джерри! Признаться, я очень скучаю по старым друзьям.
— Не хочешь признаться, что по мне — в особенности? — пожал он ей руку.
— Возможно, — улыбнулась Андреа. — Я об этом не думала, но ты мне действительно страшно нравишься.
— Годится для начала. Давай танцевать. Ты всегда заводную музыку предпочитала.
На танцполе толкалось с дюжину парочек, места для маневров практически не осталось, но все пребывали в прекрасном расположении духа, и редкие столкновения лишь добавляли веселья.
Музыка кончилась, Джерри усадил Андреа на место и подлил шампанского.
— За нас, иммигрантов. — Он подался к ней. — У меня такое чувство, будто я тебя впервые вижу по-настоящему.
— И как ты меня находишь?
— Шикарная девчонка, за которой стоит побегать. — Он взял ее за руку. — Я прекрасно знаю, что ты обо мне думаешь, Андреа: беспечный, временами забавный парень, который практически никогда не держит слова. Но таким я был с другими, пока не повстречал тебя, душа моя. Это своего рода защитный рефлекс, нежелание глубоко увязнуть в отношениях. Видишь ли, я вот что хочу тебе сказать…
В этот самый момент Андреа услышала резкий возглас:
— Но, Джонсон, вы ведь знаете, что тот столик у окна — мой любимый! Мы всегда за ним сидим, а вы уступили его каким-то приезжим…
Андреа повернула голову и встретилась взглядом с Моникой Дрейк. Рядом с ней возвышался разъяренный мистер Сандерс.
