Они уже приблизились к погрузившемуся в фиолетовые сумерки отелю. Курт приостановился у лестницы, ведущей к парадному входу, и повернулся к Нэнси. Их взгляды встретились.
— И я тоже рад, Нэнси, — пробормотал он. — Просто счастлив, что позволил Генри уговорить себя отказаться от поездки на Филиппины.
В его глазах отражался свет уличных фонарей. Но Нэнси вдруг почудилось, что это маленькие костры, разожженные… их сегодняшним знакомством. Она задумалась о том, как выглядят ее собственные глаза, и, решив, что так же, стала судорожно придумывать, как бы разрядить обстановку, сделавшуюся чересчур романтической.
— Филиппины? — спросила она, радуясь, что нашла отстраненную тему. — Ты собирался там поработать?
Курт покачал головой, несколько разочарованно, как показалось Нэнси, и устало улыбнулся.
— Нет, хотел отдохнуть. За три с половиной года я ни разу не был в отпуске.
Нэнси кивнула, ловя себя на том, что думает вовсе не о его словах, а о необыкновенной выразительности его светло-карих глаз. Заглянув в них всего лишь раз, можно было очень многое о нем узнать. Курт Ричардсон жил искусством, знал и любил его во всех проявлениях и в то же время прекрасно разбирался в вещах более земных — в делах житейских. А еще он был восхищен ею, Нэнси Минтон. Она чувствовала это с первого мгновения их знакомства, хоть до сих пор боялась называть вещи своими именами. И не знала, огорчаться ей или радоваться.
— Почему ты выбрал именно Филиппины? — спросила она, удивляясь, что настолько спокойно говорит совсем не о том, о чем думает.
Курт вздохнул, еще раз невесело улыбнулся и повернулся к гостинице. Они медленно пошли вверх по ступеням.
— Я там ни разу не был, но давно хотел взглянуть на тамошние чудеса, — сказал Курт мечтательно. — Чистейшее море, коралловые заросли, тропические рыбы… Я буквально бредил ими к тому моменту, когда мне позвонил Генри.
— Почему ты не ответил на его предложение отказом? — удивилась Нэнси, даже не желая представлять себе, что в таком случае она общалась бы сейчас с каким-то другим архитектором, если вообще общалась бы.
Курт усмехнулся.
— Ты же знаешь Генри. Если он что-нибудь задумал, добьется своего во что бы то ни стало. Сам не понимаю, как ему удалось уговорить меня. Впрочем, мой друг всегда был на редкость настырным.
— Насколько мне известно, настырности и тебе не занимать, — заметила Нэнси, вспоминая статью, в которой описывался архитектурный ансамбль, восстановленный под руководством ее собеседника всего за несколько лет.
«Упорство и талант Ричардсона творят чудеса, — писал в конце статьи автор. — Взгляните на возрожденную им в рекордно короткие сроки сказку и сразу поймете, что я прав».
— Настырность Генри особенная, — ответил Курт, довольно улыбаясь. Очевидно, замечание Нэнси его порадовало. — Он специализируется на уговорах.
Нэнси кивнула.
Они подошли к лифтам в дальнем конце холла, и Курт нажал на кнопку вызова. Нэнси представилось, что сейчас она окажется с ним один на один в маленькой кабинке, и ее охватило волнительное возбуждение, какого Том давным-давно в ней не вызывал. Она устыдилась своих мыслей и, войдя в лифт, устремила взгляд на закрывшиеся двери и скрестила руки на груди.
Курт ничего не сказал, возможно догадавшись, что Нэнси специально не смотрит на него. Молча нажал на нужную кнопку. Лифт с тихим шумом стал подниматься, и молодой женщине отчетливо послышались в этом шуме вздохи разочарования и тоски.
Их поселили на одном этаже, но в противоположных концах коридора. Выйдя из лифта, молодые люди остановились, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи.
— Спасибо за вечер и приятную беседу… — произнес Курт и добавил: — Миссис Минтон.
Он с непередаваемой грустью посмотрел Нэнси в глаза, бережно взял ее руку и поднес к губам. Невинный поцелуй длился чуть дольше дозволенного, и от этого голова молодой женщина пошла кругом. Она поспешно убрала руку, маскируя страшное смущение вежливой улыбкой.
— Доброй ночи, Курт.
— Приятных снов.
3
Войдя в номер, Нэнси закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и прижала ко рту ладонь, будто боясь, что вот-вот закричит от недозволительной радости. Ей не следовало всматриваться в глаза Курта, она не должна была сидеть с ним в кафе так долго и разрешать себе о нем мечтать. В Глазго ее ждал Том — муж, человек, готовый ради нее на все.
На все ли? — подумала вдруг она, впервые в жизни ставя любовь к ней Тома под сомнение. Почему он даже не пытается сделать то, в чем я нуждаюсь гораздо больше, чем в деньгах и благополучии, — не старается понять меня, разделить мою заинтересованность искусством?
Она убрала ото рта руку, тяжело вздохнула, включила свет, прошла в комнату и опустилась на диван, вытягивая длинные стройные ноги. Ее взгляд упал на сотовый, оставленный на столе. Она не взяла его с собой, посчитав, что в этом нет необходимости. С Томом они поссорились, а после ссор он, как правило, демонстрировал силу характера и, если они были не вместе, никогда не пытался с ней тут же вновь связаться.
На дисплее телефона красовался значок неотвеченного звонка. Увидев его, Нэнси испугалась. Маме она позвонила по дороге в Хоик, сообщила, что у нее все нормально. Сами родители старались не беспокоить ее понапрасну, чтобы не отрывать от дел. Если, конечно, не приключалось ничего непредвиденного…
Похолодевшими от волнения руками Нэнси раскрыла телефон и проверила, кто звонил. Оказалось, Том. Причем трижды. Встревоженная мыслью о том, что произошло нечто из ряда вон выходящее, она набрала его номер, даже не посмотрев на часы. Муж долго не отвечал, и перед глазами Нэнси успела промелькнуть дюжина картин одна ужасней другой.
— Нэн, в чем дело? — наконец донесся до нее его голос.
Жив, здоров, подумала она и облегченно вздохнула.
— Почему ты так долго не отвечала? Где до сих пор была? — раздраженно спросил Том. — Я уже не знал, что и думать. Лег спать, но какой тут сон!
Нэнси посмотрела на наручные часы. Половина двенадцатого. О господи!
— Нигде не была… ходила ужинать, — сказала она, прикидывая, как ей объяснять свое молчание.
— Ходила ужинать? — переспросил Том, явно что-то заподозрив. — И ужин длился целых пять часов? Вы что, закатили в своем замке королевский пир?
Он не назвал наследство миссис Уиндленд развалинами, уже этому можно было порадоваться. Но Нэнси напряглась, чувствуя себя попавшейся в ловушку мышью.
— Нет, Томми, — произнесла она примирительно. — Я сейчас вообще не в замке.
— Что-о? — угрожающе протянул он. — Очень-очень интересно.
— Успокойся, Том, давай поговорим как цивилизованные люди. Сейчас я тебе все объясню, — сказала Нэнси, не представляя, как сообщит мужу о Курте Ричардсоне и продолжительной беседе с ним. Она набрала в легкие побольше воздуха и продолжила преувеличенно бодро, желая дать понять, что скрывать ей нечего: — Я хотела рассказать тебе обо всем еще днем. Но, во-первых, ты никогда не интересуешься подробностями моей работы, во-вторых, мы опять повздорили, вот я и не…
