— Только тише… Еще очень рано.
Чекушкин сделал попытку подступиться сзади, но тут же получил острой туфлей по физиономии. Бедняге ничего не оставалось, как ойкнуть и отвернуться к окну.
— Только учти, он на тебе не женится. Из-за таких, как ты, семью не бросают.
Чекушкин плюнул на пол и тяжело вздохнул. Девушка стремительно одевалась и щелкала от страха зубами. Блузка мятая, колготки порванные, юбка до безобразия коротка. И какой дьявол помешал ей надеть джинсы?
— Натан давно дома. Где же еще быть семейному человеку? — ехидно захихикал насильник.
Инге захотелось тут же выбежать из комнаты, но Чекушкин преградил дорогу.
— Не спеши. Давай похмелимся!
— Все равно из квартиры не выйдешь до одиннадцати. Воронович нас запер.
Инга едва устояла на ногах.
— Почему подарил? Продал! Всего за пятьдесят долларов.
Чекушкин не смог выдержать ее взгляда и посторонился.
В ванной девушка долго вглядывалась в зеркало и все никак не могла понять, кто это смотрит на нее из-за мутного стекла. Да неужели это она, блистательная королева двора? До чего дожила, до чего докатилась: глаза провалились, под глазами чернота. Лицо перекошено, подбородок дрожит. А ведь ей всего девятнадцать.
Она опустила веки и стала сползать под ванну. «Как я устала», — прошептала королева и, ощутив под собой холод кафеля, подумала, что сейчас самое время привалиться под землю в безоблачное царство фей… Но нет! Сейчас ни в коем случае нельзя расслабляться. Того и гляди ворвется этот… богом обиженный. Но какая все-таки скотина Воронович! Неужели вправду явится в одиннадцать?
11
Неожиданно для всех в редакцию пришла жена самоубийцы. Когда об этом доложили следователю, лицо его вытянулось.
— Кто ей сообщил? — спросил он у главного редактора.
— Вообще-то сообщил я, — ответил редактор и нахмурился: — Но я не звонил. Она сама позвонила вскоре после нашего разговора и спросила, что случилось с мужем? Даже странно.
— Почему странно? — удивился Батурин.
— Потому, что она никогда не интересовалась Натаном.
— Но этот случай стоит того, чтобы наконец заинтересоваться, — иронично произнес следователь.
— Да нет, вы не поняли! О самоубийстве мужа она не знала. Потому-то и странно, что позвонила…
Вдова оказалась интересной, ухоженной женщиной с печальными глазами. Вглядываясь в нее, полковник никак не мог уловить следов стервозности, о которой говорил редактор. Несмотря на то, что лицо ее было бледным, держалась она с чрезвычайным достоинством. Ее выдержанность не была напускной. Скорее всего, это привито с детства. Однако ее английское спокойствие не могло не удивлять следователя.
— От кого вы узнали, что произошло с вашим с мужем? — строго спросил Батурин.
— От Бориса Евгеньевича, главного редактора.
— Но он мне сказал, что вы сами позвонили и спросили, что случилось с вашим мужем.
Женщина внимательно посмотрела в глаза и сдержанно произнесла:
— Он вышел из дома на полчаса, но после этого прошло четыре.
— Но почему вы решили, что с ним случилось что-то на работе, а не на улице?
Женщина снова пронзила следователя черными глазами и коротко пояснила:
— Я знала, что он хотел заглянуть на работу.
— Зачем?
— Не знаю. Я слышала, как ему позвонили и он назначил встречу в редакции.
— Кто ему позвонил?
— Понятия не имею. Я спала. Насколько я поняла сквозь полусон, звонил один из его авторов. Но возможно, что я и ошибаюсь. Допускаю, что это звонила одна из его поклонниц.
В глазах женщины промелькнул презрительный огонек, и тонкие губы еле заметно исказились в усмешке. В ту минуту следователю показалось, что для супруги Вороновича смерть мужа не была такой уж неожиданностью.
— У него было много поклонниц? — поинтересовался Анатолий Семенович.
— Прорва! — выдохнула женщина. — И что они только в нем нашли? Да, он, конечно, умел быть обаятельным, когда это требовалось, а во всем остальном он был далеко не Ален Делон. Внешность — так себе. Рост — метр шестьдесят восемь. Денег зарабатывать не умел. К тому же безбожно пил.
В интонации женщины проступало явное пренебрежение. А ведь она даже не видела трупа, — неприятно удивило следователя. Можно сказать, это единственный случай, когда супруга на слово поверила в смерть родного человека. Обычно в это не верят даже после морга.
— Извините, конечно, но у меня сложилось впечатление, что вас не особо удивило самоубийство мужа? — спросил полковник.
Женщина спокойно взглянула в глаза офицеру и откровенно ответила:
— Это правда. Самоубийством он грозил уже двадцать лет. Сначала меня это очень пугало, а потом я привыкла. Даже, знаете, смирилась с мыслью, что в один прекрасный день приду домой и найду его на диване со скрещенными руками. У него это как ритуал: раз в месяц он обязательно прощается со мной и божится, что вечером в квартире появится труп.
Вдова тяжело вздохнула и опустила глаза. Затем со стоном затрясла головой и поднесла ко лбу ладони. Это был единственный эмоциональный выплеск, связанный со смертью мужа, который следователь увидел воочию. Но проявление скорби было недолгим. Вдова тут же собралась, и полковник милиции снова почувствовал ее сдержанный взгляд. Вдова отняла от лица руки, опустила их на колени и произнесла:
— Извините.
— Ничего-ничего, — понимающе пробормотал Батурин, догадавшись, что муж этой женщины был редкой птицей, если воспитал в ней такое железное самообладание.
— А сегодня он тоже прощался с вами?
— Нет. Сегодня нет, — ответила вдова с тревогой в глазах. — В том-то вся и странность, что он повесился именно сегодня. Иногда он брал себя в руки. Бросал пить, курить, начинал снова писать стихи, бегал по утрам на стадион — словом, вел нормальный образ жизни. Обычно этого хватало на полгода. Самое большее — на год. Точнее, до того, как не обзаведется очередной любовницей. Самое странное, что он никогда их не ищет. Они сами его находят. Ну и, как правило, его романы всегда сопровождаются пьянками и каким-то ублюдочным падением на дно. Порой он опускался до уровня бомжа. Но после того как любовница ему надоедает, у него снова начинался подъем. С последней своей пассией он распрощался в начале мая. После этого прошло два месяца. Представьте, наблюдался самый пик его здорового образа жизни. И вдруг — такая неожиданность…
Женщина умолкла и задумчиво потупила взор. Следователь тоже задумался. После недолгого молчания он спросил:
