Челси с открытым ртом молча смотрела на него. Наконец она пришла в себя и отвела глаза.
— О, — тихо произнесла она, — о, простите меня.
— Я редко бываю на людях, мадам, но когда все же выезжаю в свет, то предпочитаю не усугублять ситуацию: вы же знаете, какая у меня репутация, — зачем же ее ухудшать?
— Я не знала, что у вас такая плохая репутация, — призналась Челси, стараясь не встречаться с ним взглядом.
— Вы же сами назвали меня человеком со странностями, разве не так?
Она внезапно почувствовала себя маленькой.
— Гм? Да, назвала. И сейчас об этом сожалею. Я вас обидела, но ведь не вы один были злы.
Эндрю повернулся к ней спиной и отошел на несколько шагов. Казалось, ему трудно принять ее извинения.
— Я повторяю: я очень об этом сожалею, — сказала Челси.
Никакой реакции.
Впервые в жизни она оказалась в столь затруднительном положении. Только потому, что она сделала неверные выводы и публично унизила его, он вынужден был уехать с бала. Теперь у людей уж точно сложилось о нем неправильное впечатление, и только потому, что она, ослепленная любовью к собакам, дала волю своему темпераменту. Как всегда.
Челси в сердцах сжала вышитый кошелек, висевший на поясе. Если кто и заслуживает ее гнева, так это герцог. Именно он вынудил ее и Эндрю сыграть главные роли в этом жестоком спектакле. Именно ему нужно предъявлять претензии, и сейчас она этим займется!
Девушка решительно вздернула подбородок, стараясь сохранить остатки достоинства, и собралась уйти. Вдруг она услышала стук коготков по паркету в коридоре, и через минуту в комнату, виляя хвостом, вбежал длинноногий бело-рыжий сеттер и ринулся к лорду Эндрю. Тот принялся гладить собаку по голове. Челси наблюдала, как его длинные пальцы перебирают мягкую шерсть.
— Раз собака любит вас, значит, мне не о чем беспокоиться, — с наигранной веселостью сказала она, чтобы нарушить напряженное молчание.
Лорд Эндрю не посчитал нужным повернуться к ней.
— Это Эсмеральда, — холодно бросил он.
— Красивое имя, — промямлила Челси.
— Брат подарил мне ее на день рождения три года назад. Думал, что я научу ее охотиться на птиц, но я не люблю стрелять.
— О… — Челси нервно рассмеялась, чувствуя себя ужасно неловко, — а я думала, что всем мужчинам нравится убивать.
— Да, я другой. Вернее, как вы правильно заметили, мадам, я со странностями.
Челси казалось, что его мрачный взгляд прожигает ее насквозь. Она покраснела и сосредоточила свое внимание на Эсмеральде, которая стояла, привалившись к ноге лорда Эндрю и с благоговением смотрела на хозяина. Челси снова, как тогда, на балу, почувствовала себя лишней. И еще у нее возникло ощущение, будто ее сурово наказали. Она уже жалела о том, что сразу не ушла из лаборатории. Резкость лорда Эндрю только усугубляла ситуацию. Неужели он не способен прощать? Господи, с Тонтоном и даже с Бонкли значительно проще! Она хотя бы знает, как ими управлять.
— Думаю, мне лучше уйти, — сказала Челси.
— Зачем? Вы ведь хотели увидеть мою лабораторию.
— Да, но я не желаю докучать вам своим присутствием. — Челси пыталась произнести это с насмешкой, однако у нее плохо получалось.
— Неужели?
Челси набрала в грудь побольше воздуха, намереваясь досчитать до десяти. Или до двадцати, если понадобится.
— Лорд Эндрю?
— Ладно, уходите, — перебил он ее, нетерпеливым жестом указывая на дверь. — Я вообще вас сюда не звал. Я всегда был против того, чтобы женщины переступали порог моей лаборатории, потому что им сразу же становится неинтересно. И вам, я уверен, тоже. Поэтому идите, пока ваш взгляд не остекленел от скуки.
— Мне не скучно, просто я в затруднительном положении. Ваши манеры не способствуют тому, чтобы человек чувствовал себя желанным гостем.
Эндрю саркастически улыбнулся:
— Тысяча извинений. Просто мои манеры свидетельствуют о моей искренности.
Челси посмотрела на него и увидела в его глазах то, что он отчаянно пытался скрыть. Прежде чем он успел отвести взгляд, она все поняла.
Он ошибается. Не манеры свидетельствуют о его искренности, а глаза, в которых одновременно отражаются и упрямство, и страх, и надежда. Они выдают все его тайные мысли. Он не хочет, чтобы она уходила. Но он, конечно, не скажет об этом вслух.
— Я принимаю ваши извинения. — Челси глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и позволила себе робко улыбнуться. — А теперь давайте перестанем пререкаться, хорошо? Я хочу взглянуть на вашу лабораторию. Обещаю, что мне не будет скучно.
— Женщины никогда не держат слово.
— К тому же я впервые в жизни беседую с ученым, — закончила Челси, проигнорировав его замечание. — Это вы пишете формулы на грифельной доске?
— Да, — ответил Эндрю. Его взгляд будто говорил: «А кто еще, черт побери, мог их написать?»
— И вы сконструировали и собрали ту сложную машину на полу?
— Да.
— Ваши книги? Кажется, это научные труды по математике и алхимии? Вы все в них понимаете?
Эндрю снова посмотрел на нее с удивлением.
— Я сам написал некоторые из них, — буркнул он, взял одну книгу и протянул ее Челси. Затем он принялся что-то искать среди кипы бумаг. — Это тезисы моей докторской.
— О чем она?
— А по виду вы не можете определить?
— По виду она написана на латыни, — ответила Челси, под бодрой улыбкой пряча свою обиду на его грубость и сарказм.
— Да любой сразу поймет, что это монография о компонентах воздуха.
— Любой, но только мужчина и при этом очень образованный.
— Что вы имеете в виду?
— То, что я сказала. Мужчины считают нас глупыми, безмозглыми созданиями. Но мужчины учатся в Итоне, Кембридже и Оксфорде. Именно вы путешествуете по Франции, Италии, Швейцарии и другим странам для завершения образования. Вы обсуждаете политику во всех лондонских кофейнях, частных клубах, в гостиных за рюмкой бренди после того, как отошлете женщин прочь, полагая, что подобные разговоры перегружают наш слабый мозг. Как вы можете ожидать, что мы узнаем латынь и поймем основные тезисы научной монографии, если наше образование включает лишь умение правильно обмахиваться веером, заботиться о детях и шить?
Эндрю внимательно смотрел на Челси, но по его взгляду ничего нельзя было понять, и это ее нервировало.
— Не разглядывайте меня, как жука под микроскопом, — попросила она.
Эндрю отвернулся и прошелся по просторной комнате.
— Я согласен, что у мужчин есть преимущество, — проговорил он, — но большинство из тех, кто попадает в университет, вместо учебы тратят время на пьянство, азартные игры и шлюх. «««
