«А что ты будешь делать, – мелькнула мысль, – если секции действительно закроют? Закончится, наконец, твое сэнсэйство!.. Какой же выбор ты сделаешь? Ведь мать о тебе серьезно беспокоится. Жизнь – слишком сложная и длинная штука, чтобы к ней можно было относиться так безответственно, как ты…»
«Да, вот что надо сделать, – подумал Олег. – Надо позвонить Маринке. Тридцатое декабря как-никак!»
Телефонная трубка обожгла холодом. Замерзший диск проворачивался с черепашьей скоростью.
– Алло?
– Марину будьте любезны.
– Минуту…
Через стекла телефонной будки ничего не видно. Все изнутри заросло толстым слоем изморози от дыхания. Кое-где отпечатались заледеневшие полупрозрачные пятерни, судя по размерам – женские, а может быть, детские.
В трубке послышалась невнятная речь.
– Да! – раздался отчетливо знакомый девичий голос.
– Привет, Маринка!
– Олежка?
– Он самый!
– Можешь меня поздравить! Сдала сегодня зачет по немецкому.
– Марин, – перебил ее Олег, чувствуя вдруг, как он зверски нуждается в ее теплоте и участии. – Пошли со мной справлять Новый год?
– А где ты празднуешь?
– Точно еще неизвестно. У кого-нибудь из наших Сэнсэев…
– Знаешь, Олежка, меня так достали родители. Я чувствую, что мне никак от них не отвязаться. Заладили, что это семейный праздник, – и все тут! Алло! Что ты замолчал? Алло!
Не глядя, он повесил трубку на рычаг. Некоторое время сосредоточенно дышал на замерзшую руку, потом погрел рукой ухо.
Торшин ушел. Новой год придется справлять в одиночестве. Красота!
Вдруг вспомнил, что зал Леши располагается поблизости. Олегу пришло в голову, что там он немного отвлечется от обуревавших его тоскливых мыслей.
Минут десять он шел по заснеженным белым улицам. Вот и нужный двор. Здание общеобразовательной школы слоново темнело впереди своими пятиэтажными боками, и лишь спортзал в полуподвале ярко светился зарешеченными большими окнами.
Олег подошел к окну, едва не поскользнувшись на замороженной накатанной луже, заглянул внутрь. Внизу, в зале, облаченные в черные кимоно, двигались ребята Леши. Среди них были две девицы. Он им очень смешно ставил блок коу-шоу[19].»Пожалуй, – пронеслось в голове Олега, – если они так долго будут выполнять его в бою, это будет их последнее движение в схватке».
Завершив отработку верхнего блока, ребята взялись за связку «аист против змеи». Со стороны все это смотрелось красиво: тридцать человек почти синхронно, как в балете «Фридрихштадтпалас» крутили эффектное тао. Донеслось дружное «Киай!»
За ворот опустилось несколько пронизывающе холодных снежинок. Чертыхнувшись, Олег поспешил к подъезду.
Переступив порог зала, он сдержанно поклонился, снял шапку и шепнул: «Ос-с!». Леша помахал ему рукой и тут же что-то громко крикнул гортанным голосом. Ребята в черных кимоно замерли и поприветствовали пришедшего сэнсэя. Дисциплина у Леши смахивала на военную.
Олег прошел через зал, скрылся в раздевалке. Он быстро скинул покрытую снегом дубленку и переоделся в свое еще влажное кимоно. Леша начинал тренировку на час позже, и здесь можно было еще немного размяться. Попав в людное помещение, Олег почувствовал, как улетучивается его тоска.
С легким поклоном он вышел в зал и, встав позади занимавшихся ребят, для начала пятьдесят раз отжался на кулаках. Леша, поручив тренировку одному из своих Сэмпаев, подошел к Олегу.
– Привет! Что это ты у себя не назанимался?
– Тоскливо что-то стало, – признался Олег.
– А что так?
– Торшин ушел.
– Как – ушел? – опешил Леша.
Таких прецедентов он не знал.
– Очень просто. Перестал приходить на занятия.
– Вот это да! И это в то время, когда нам не хватает бойцов как воздуха. Скоро московские соревнования, толком выставить команду не удастся!
Олег задумчиво кивнул, прокручивая связку для рук.
– Кстати, мне Кентас рассказал, как Торшин срубил у Лада сэмпая. Лад, небось, чуть не лопнул от злобы?
– Было дело.
– Бедный Лад, – Леша просунул большие пальцы рук за свой широкий черный пояс и застыл в купеческой позе, чуть откинувшись назад.
– Тебе передавали, что шинхан собирает нас после Нового года?
– Знаю. Ходят слухи, что снова приезжал Се-тун. Но толком никто ничего не знает.
Олег, мысленно воображая перед собой соперника, несколько раз на сильном выдохе провел сдвоенный пин-кун, затем «вертушку»– тройной удар ногами с разворотом.
– Ну ладно, – бросил Леша, – ты пока развлекайся, а мне надо с моими орлами закончить.
Олег, повернувшись спиной к залу, медленно встал в низкую стойку, потом так же медленно начал тао «змея против аиста». Низкие стойки и перемещения змеи, рассчитанные на сверхустойчивость, требовали огромного напряжения суставов ног, медленные – тем более.
Олег чувствовал, как лицо его покрывается капельками пота. Из низких стоек он делал высокие взлетающие прыжки с сериями ударов и снова прижимался к полу, блокируя рукой возможные ответные удары сверху. Змея – его излюбленный стиль: удары кулаком здесь очень редки. Использовались в основном «рука-нож» и «рука-копье». Закончив тао, он снова начал его в более быстром темпе, чувствуя послушность тела и необыкновенную уверенность в себе.
Когда Леша подошел к нему, Олег остановился, стирая пот со лба. Оглянувшись, он увидел, что все ученики уже сидят в цоашане, положив руки на бедра.
– Конец занятия, – тихо сказал Леша.
Олег поднялся на ноги и, не торопясь уйти, подошел к стене. Первыми в раздевалку прошли две девушки. Когда они вышли, переодевшись, за ними последовали ребята.
– А что, – обратился Олег к Леше, – с ними веселей?
– Ты про девочек? Не вижу особой разницы. Физической нагрузки, конечно, им не даю. Но вот с пластикой у них намного лучше, чем у мужиков. Знаешь, какая растяжка?! – он коротко рассмеялся.
Леша никогда не вызывал уважения у Олега. В его манере общения было что-то вызывающее, презрительное по отношению к собеседнику. Он слишком старался выглядеть Сэнсэем, и еще эта постоянная суперменская улыбочка… Бизнесмен. Вот его-то абсолютно точно не волнуют проблемы этики – кто и как применит ту силу, которую он дает ученикам. Двадцать пять рублей в месяц с каждого из сорока человек – это для него главное.
Вернулось тоскливое ощущение, владевшее им полчаса назад. Олегу вдруг пришла в голову дерзкая мысль. Он оглянулся – в зале уже не осталось учеников. Он лукаво улыбнулся и провел прямой мая-гэри[20], зафиксировав ногу в трех сантиметрах от носа Леши. Тот скорчил удивленную и одновременно радостно-злобную физиономию. Он отступил на шаг, традиционно, но картинно поклонился, прижав кулаки к бедрам. Олег повторил его жест. И тут же сорвался с места.
