Тюремщик уставился на него, что-то бормоча себе под нос и соображая, не продешевил ли он. Оставив эту головоломку до другого дня, он чихнул и потер нос.
– Что ж, получайте его. Скатертью дорога!
Подойдя к заключенному, он снял с него кандалы. Мужчина по имени Робин Роджер подозрительно покосился на вошедших и не сдвинулся с места. Тюремщик вытащил нож и, приставив его к горлу заключенного, прохрипел:
– Теперь слушай меня, Робин Роджер, или как тебя там… Этот добрый доктор заплатил за твое освобождение. Черт его знает, почему! Так что постарайся, чтобы он не пожалел об этом, или снова попадешь сюда, и уж тогда тебя наверняка повесят.
Пронзительные темные глаза Робина сузились, он кивнул, но не произнес ни слова.
– Отлично! – воскликнул Теодор. – Пойдемте, дорогой. Сил нет, до чего же хочется промочить горло!
Свет ударил в лицо Лукаса Дэвина, когда тюремщик отворил дверь и, ткнув ему в спину кончиком ножа, приказал:
– Проваливай, скотина.
Лукас вылетел за дверь. Свет дня казался невыносимо ярким, таким ярким, что он невольно отпрянул назад. Свежий воздух наполнил легкие, и он закашлялся. Успокоив дыхание, он открыл глаза, но все, что смог увидеть, – пелена густого тумана. Воздух был настолько влажный, что казалось, пропитывал тебя насквозь.
– Никудышный день для путешествий, доктор Кавендиш, – заметил тюремщик.
Элегантно одетый джентльмен, который вызволил Лукаса из тюрьмы, ничего не ответил. Он сделал пару шагов и растворился в тумане. И тут до Лукаса донесся другой голос:
– Вы готовы, сэр?
– Да, – кратко ответил доктор.
Послышался скрип двери, потом нетерпеливое ржание нескольких лошадей. «Они, должно быть, запряжены в карету», – подумал Лукас, хотя пока и не видел ее. Туман стоял стеной, появись перед ним замок, он и его бы не разглядел.
– Сюда, дружище, – сказал доктор, выплывая из тумана, как добрый волшебник. Он протянул руку, и добродушная улыбка смягчила настороженный взгляд карих глаз.
Лукас хмыкнул. Он не переваривал богатеньких аристократов, вроде этого сытого розовощекого джентльмена, которые полагали, что они могут купить бедняка и потом тот будет век их благодарить. Наверное, он думает, что Лукас станет перед ним унижаться? Ну, да ничего, доктор скоро узнает, что Лукас принадлежит сам себе. Он убежит, как только тюрьма скроется из виду. Чего-чего, а убегать ему не привыкать…
– Пойдемте, молодой человек.
– Угу, – пробормотал Лукас, решительно шагнув в туман, и тут же оказался перед великолепной каретой. От такой красоты у него даже дух захватило. Ничего подобного, да еще так близко, ему видеть никогда не приходилось. Он разглядел свое собственное отражение на полированной черной поверхности и заколебался. Сдвинув брови и вытирая грязные руки о штаны, он с любопытством разглядывал роскошные сиденья, обитые темно-зеленым бархатом. – Ух ты…
– Смелее, молодой человек, – торопил доктор. – Мне бы хотелось, чтобы вы были моим гостем.
Лукас оглянулся. Это еще зачем, подумал он, с чего этот толстяк так раздобрился? Ах ты, черт, побег откладывается… Он уже понимал, что не сможет удрать, пока не узнает, в чем дело. Он взглянул на красивое ландо, и новый возглас удивления сорвался с его губ. Черный, как уголь, человек, одетый в элегантный белый фрак и галстук-бабочку, вышел из-за кареты. На нем был белый напудренный парик, который придавал его темной коже еще более глубокий оттенок. Внимательные глаза смотрели с полным спокойствием.
– Добрый день, сэр, – невозмутимо произнес он без малейшего акцента. Черт, ахнул про себя пленник, он говорит как настоящий король!
На какой-то момент Лукас потерял дар речи. Никогда в жизни он не видел негров.
– Это Шабала, мистер Роджер. Он прекрасно справляется с обязанностями слуги, а порой и кучера. Он готов подвезти нас, как только вы соблаговолите занять место в карете.
Лукас отвел взгляд от Шабалы и огляделся. Не хватало, чтобы этот малый догадался, что есть нечто такое в мире, чего он, Лукас, еще не видел. Пригнувшись, он юркнул в карету и тут же утонул в невероятно мягком бархатном сиденье. Когда доктор устроился напротив, Шабала хлопнул дверцей и взял поводья. Он взмахнул кнутом, и четверка лошадей рванулась вперед. Вздрогнув от неожиданного толчка кареты, Лукас еще удобнее устроился на подушках и впервые позволил себе вздох облегчения.
– Куда мы едем, старина?
Теплые глаза доктора сверкнули лукавством.
– А куда бы вам хотелось? Вам известна здесь какая-нибудь таверна, где мы могли бы пропустить пинту джина, а то и две?
Лукас, хмыкнув, потянул носом.
– Не могу похвастать, что хорошо знаю эти места.
Доктор недоверчиво усмехнулся.
– Если так, мой дорогой, боюсь, вы в обморок упадете, когда узнаете, куда мы едем. Вы ведь не из Крэгмира? – поинтересовался доктор Кавендиш. Лукас покачал головой, глядя в окно. Они выехали на проселочную дорогу. – Судя по вашему произношению, вы из Лондона.
– Вам это сказал тюремщик. – Лукас недоверчиво скривил губы.
Почесав бороду, доктор Кавендиш кивнул:
– Да, он действительно сказал мне, но я бы все равно распознал ваш акцент, если бы и не знал этого. Разве вы не слышали, что по манере говорить можно составить представление, откуда человек родом?
Лукас медленно заморгал. Итак, этот господин решил, что он дебил. Может, оно и лучше. Никогда не показывай богачам, что ты умнее их, учил его Робин Роджер.
– А я не очень-то нравлюсь вам, не так ли, мистер… Роджер?
– Дэвин. Лукас Дэвин.
Доктор довольно кивнул:
– Я признателен вам за откровенность. Нам придется научиться доверять друг другу, мистер Дэвин. Разрешите представиться – Теодор Кавендиш.
Он протянул руку. Когда Лукас в ответ хмуро отвернулся к окну, Теодор попробовал другую тактику.
– За какую бы цену вас ни купили, вам бы это все равно не понравилось. Это я уже понял, мистер Дэвин. Прочел по вашим глазам, когда впервые вас увидел. То есть я хочу сказать, что чувство собственного достоинства вам не чуждо. Что ж, это сможет пригодиться вам в последующие недели.
Лукас смекнул, что доктор нарочно недоговаривает, разжигая его интерес. И это сработало. Преодолевая неохоту, он все же удостоил полного благополучного джентльмена, восседавшего напротив него, настороженного взгляда.
– Чего-чего?
– Я собираюсь с вашей помощью провести маленький эксперимент.
Лукас взглянул на туман за окном. Его брови недовольно сошлись, когда он снова повернулся к собеседнику.
– Так, значит, вы один из тех проклятых докторов, что используют для своих опытов человеческие органы? Расчленяют купленные тела, чтобы… – Он хмуро покачал головой. – Если так, то мое не продается. И если вы хотите практиковать на мне, то лучше мне сдохнуть в петле, а уж потом купите мой труп у начальника тюрьмы Джека Кетча. Так случается со многими заключенными после их смерти, правда?
