— Все было нормально. Я не заметил ничего особенного, разве что… — В его голосе зазвучали металлические нотки. — Он просто не сводил глаз с Лиллы. Подобные взгляды недопустимы для мужчины, уважающего женщину и ее добродетель.
— И что же говорил его взгляд? — поинтересовался сэр Натаниэль.
— В том-то и дело, что придраться было не к чему внешне это выглядело вполне в рамках пристойности, а заметить в этих взглядах скрытый подтекст было невозможно.
— Но ведь ты же заметил. Мисс Уэтфорд, бывшая в тот момент жертвой этого воздействия, и мистер Kaсуолл, его осуществлявший, не в счет, но еще кто-нибудь заметил?
— Да. Мими. Ее лицо просто запылало от гнева.
— Так все же, что это был за взгляд? Слишком откровенный или же искушающий? Или какой? Это был взгляд влюбленного или же мужчины, имеющего определенные намерения? Понимаешь, о чем я?
— Да, сэр. Я вас понял даже слишком хорошо. Конечно, было и это тоже. В некоторой степени. И мне пришлось потратить огромные усилия, чтобы просто держать себя в руках. Но я хорошо помнил, что мне нельзя терять головы.
— Но если взгляд не был откровенно соблазняющим, то, может, он таил угрозу? Что конкретно заставило тебя так встревожиться?
Адам мрачно улыбнулся:
— Нет, он не просто соблазнял. Если бы это было обычным флиртом светского повесы, то укладывалось бы в рамки обычного.… Да я стал был последней тварью на земле, если бы позволил себе подобные методы! Я не только так воспитан — всей моей натуре противна любая борьба, кроме честной и открытой. Я всегда буду терпим и снисходителен к противнику. Но того же я ожидаю и от него!
Но Касуолл — человек совсем иного сорта. Он безжалостен, и не брезгует никакими средствами. Однако, пока он держится в рамках приличий, у меня нет ни малейшего повода вмешаться. Вы когда-нибудь смотрели в глаза злобной гончей?
— Когда она спокойна?
— Нет, когда идет на поводу своих инстинктов. Или еще точнее: в глаза хищной птицы, но не тогда, когда она камнем падает на жертву, а когда спокойно ее выслеживает?
— Нет, — подумав, ответил сэр Натаниэль. — Не могу припомнить. И при чем здесь это?
— Вот таким и был этот взгляд. Взгляд не влюбленного, не искусителя (хотя это слегка примешивалось), — нет! — все было гораздо опаснее. Опаснее соблазнения.
Вновь наступило молчание. Наконец сэр Натаниэль поднялся:
— Я думаю, теперь нам стоит все это как следует обдумать и лишь затем приступать к обсуждению.
Глава VII
УУЛАНГА
В шесть часов у мистера Сэлтона была назначена встреча в Ливерпуле. Когда он уехал, сэр Натаниэль попросил Адама пройти в кабинет:
— Мне нужно поговорить с тобой кое о чем. Но я не хочу, чтобы твой дядя был в курсе этого дела. И лучше, если он даже не узнает о нашем разговоре. Согласен? Поверь, это не старческая причуда. О, нет! Речь пойдет о событиях, в которые мы оказались вовлечены.
— Но разве так уж необходимо скрывать что-то от дяди? Это недостойно по отношению к нему.
— Это разумная необходимость. Я пекусь в первую очередь о нем. Мой друг — человек уже в преклонных годах, а в его возрасте подобные потрясения непросто вредны — они опасны. Клянусь, я меньше всего хотел бы нанести ему обиду, скрывая от него хоть что-то.
Адам был удовлетворен этими объяснениями и предложил перейти к делу:
— Я слушаю вас, сэр.
— Твой дядя действительно очень стар. Я-то это хорошо знаю — мы росли вместе. Но для того, кто всегда вел спокойную и мирную жизнь, почти лишенную событий из внешнего мира, грядущее может стать серьезным потрясением. Старики вообще консервативны и с трудом воспринимают что-то новое. Так что же говорить о вещах сверхъестественных, лежащих за гранью обыденности?! С ними вместе приходят такие заботы и тревоги, что человеку мирному и безобидному их трудно перенести. Твой дядя все еще обладает железным здоровьем, и к тому же он оптимист. Если ничто вокруг не будет нарушать его покоя, он вполне может дотянуть и до ста лет. И поэтому из любви к нему мы оба просто обязаны оградить его, насколько можно, от любых волнений. Думаю, ты согласишься, что нам нужно приложить к этому все усилия. Ну, хорошо, мальчик мой, по глазам я вижу, что ты со мной согласен, а значит, мы закроем эту тему и перейдем к следующей, А теперь, — сэр Натаниэль стал необычайно серьезен, — ты расскажешь мне все до последней мелочи. Грядут необычные события, а мы пока не в состоянии не только догадаться, с чем нам предстоит столкнуться, — мы и вообразить это не в силах. Несомненно, рано или поздно вуаль тайны приподымется и все само собой объяснится, но пока нам ничего не остается, кроме как настойчиво, бесстрашно и терпеливо делать то, что мы находим нужным. Ты дошел в рассказе до того момента, когда Лилла отворила дверь мистеру Касуоллу и его негру. И еще ты упомянул, что Мими была возмущена взглядами, которые мистер Касуолл бросал на ее сестру.
— Возмущена — это еще слабо сказано.
— А теперь постарайся как можно подробнее описать взгляд Касуолла, то, как вела себя Лилла и как на все это реагировала Мими. И не забудь про этого африканского слугу — Уулангу.
Постараюсь, сэр. Взгляд мистера Касуолла был тяжелым и неподвижным. Но не таким, как если б он находился в трансе. Он так сильно сдвинул брови, словно прилагал огромные усилия проникнуть взором в области, обычным глазам недоступные. Его лицо и так-то мало к себе располагает, но в этот момент черты его обострились, и в нем появилось нечто поистине дьявольское. Он так перепугал Лиллу, что бедняжку начала бить дрожь и она так побледнела в одночасье, что я испугался, что она близка к обмороку. Однако она овладела собой и даже нашла силы не опустить глаз. Но ее ответный взгляд был робким и как бы молил о снисхождении. Мими рванулась к ней и поддержала ее под локоть. Это ободрило ее: в одно мгновение взгляд ее стал прежним — спокойным и доброжелательным, а на щеки вернулся румянец.
— А он?
Он буквально впился в нее глазами. Чем слабее она становилась, тем сильнее казался он. Словно он высасывал из нее жизненную силу. Внезапно она резко повернулась, словно хотела убежать, но тут силы окончательно ее оставили, и она упала без чувств. Мими, бросившаяся на колени рядом с ней, случайно заслонила от меня ее лицо, оставив меня в неведении, насколько серьезен обморок ее сестры, а тут еще этот негр черной тенью скользнул между нами — в эту секунду, как никогда, похожий на дьявола из преисподней! Я и так обладаю не самым сдержанным характером, но при взгляде на эту мерзкую тварь у кого угодно вскипела бы кровь! Увидев мое лицо, он сразу сообразил, чего от меня ждать, и предпочел скрыться: через мгновение его словно ветром сдуло. И я понял, что у меня появился враг.
— Что ж: нас трое против них двоих, — резюмировал сэр Натаниэль.
— Затем Касуолл, так же беззвучно, как его слуга выскользнул из дома, и лишь тогда Лилла пришла в себя.
