Я подняла голову. За барной стойкой стоял парень, почти наш ровесник. Я бы даже назвала его крутым, если бы не густая татуировка. Она покрывала его руки и проглядывала в клинообразном вырезе белой футболки. В общем-то, я не против татуировки. У Бека за левым ухом вытатуирован корейский иероглиф «ханча». Но у этого парня татуировка была вызовом остальному миру. Противопоставлением себя другим. Она заявляла: «Смотрите на узоры моего тела. Я принадлежу к контркультуре и потому круче всех вас». Впечатление не исправляла даже его стрижка ирокез.
– Меня сюда привели против моей воли, – сказала я.
Парень улыбнулся и уставился на меня. Глаза у него были темно-карими, почти черными, а зрачки блестели, как стенка, которую только что покрасили.
– Попробую угадать. Вы обе первогодки из Академии? – В его словах сквозила какая-то снисходительность, точно наша принадлежность к Тэдему была дурным тоном.
– Меня зовут Херши, а ее – Рори, – представилась Херши, подходя к стойке. – Может, как-нибудь покажешь нам местные достопримечательности? – (Парень не отвечал.) – Техника «кул инк», – воркующим тоном продолжала Херши, дотронувшись до его руки.
Там красовались строчки какого-то текста, и у каждой – свой почерк. Может, строчки стихов. Или цитаты из книг. Шрифт был довольно мелким, но я не стала наклоняться и разглядывать. Очень надо!
– А тебя как зовут? – спросила Херши.
– Норт, – ответил парень, по-прежнему глядя только на меня.
Его глаза быстро двигались взад-вперед. Так бывает всегда, если мы разглядываем что-то, заинтересовавшее нас. В данном случае – кого-то. Меня это разглядывание вогнало в краску. Я кашлянула и демонстративно уставилась на черную доску, где мелом было написано меню. Херши вытащила свой унисмарт.
– Ты никак позволяешь этой штуке навязывать тебе, что пить и есть? – спросил Норт. Только теперь его взгляд переместился с меня на Херши.
– Ничего подобного! – дерзко ответила она.
Херши пролистала весь список рекомендаций Люкса и остановилась на самой последней.
– Я буду пить кофе с кокосовым молоком, – заявила она. – Люкс гарантирует мне полное отвращение.
Я знала особенность Херши: поступать наперекор рекомендациям Люкса.
– Люблю экспериментировать, – добавила она и улыбнулась.
Норт с трудом сдерживал смех.
– Ну а ты? – с издевкой спросил он меня. – Ты тоже любишь экспериментировать?
Я покраснела и мысленно отругала себя за это – как девица из старинного романа!
– Я буду пить ванильный капучино, – сказала я, по привычке взглянув на дисплей унисмарта.
Я и так знала, чту мне порекомендует Люкс. Он довольно консервативен.
– Прежде всего, это самый скверный заказ, с каким я сталкивался, – заявил Норт. – Мы сами обжариваем зерна и никогда не смешиваем разные сорта. Если хочешь выпить настоящий кофе, не губи его ванилью. А если ты любишь сладкие напитки, рекомендую чай маття[7]с молоком и специями. Гораздо лучше ванильного капучино.
– Я буду пить ванильный капучино, – повторила я. – Чай мне не нравится.
– Как скажешь, – пожал плечами Норт, принимая наши заказы.
Мы расплатились с помощью унисмартов и перешли к другому краю барной стойки.
– Я обязательно с ним закручу, – довольно громко прошептала Херши.
– Фу, – поморщилась я, но про себя мне стало завидно.
Нет, я вовсе не горела желанием закрутить с этим нагловатым, разрисованным бариста. Я завидовала той легкости, с какой Херши заводила романчики. Украдкой я посмотрела на Норта. Он кипятил молоко для наших заказов. Его кофе-машина выглядела словно музейный экспонат. Вряд ли существовал более шумный и менее продуктивный способ приготовить чашку капучино.
– Прошу вас. Кофе с кокосовым молоком. Ванильный капучино, – сказал Норт, подавая нам одноразовые чашечки.
Лицо бариста оставалось спокойным, но я чувствовала, что он с трудом сдерживает улыбку. Я вежливо улыбнулась и взяла чашку, на боку которой черным маркером он вывел «ВК». В этом кафе даже не было печатных стикеров. Казалось, мы провалились в далекое прошлое. Херши отхлебнула кофе и вздрогнула.
– Уф… Потрясающе! – оценила она, улыбаясь Норту. – Превосходный кофе.
– Рад был испортить тебе аппетит, – ответил он и посмотрел на меня. – А тебе нравится?
– Уверена, что да.
Я сделала глоток – и сразу поняла, что Норт поступил по-своему. Мой рот обожгла смесь кайенского перца и имбиря. Норт приготовил мне чай маття. Я сказала ему правду: я действительно не любила чай. И терпеть не могла имбирь. Однако этот чай не был похож ни на один из тех, которые я пила до сих пор. В сочетании со всеми другими компонентами имбирь ощущался просто как деликатес. Я сделала второй глоток и только тут заметила, что Норт следит за мной. Было слишком поздно делать вид, что вкус напитка мне отвратителен. И тем не менее я не желала признавать его правоту. «Ну, что я тебе говорил?» – было написано у него на физиономии.
– И как? – допытывался Норт.
– На редкость паршивый капучино, – невозмутимо ответила я.
Норт рассмеялся. Он был очень доволен своей уловкой.
– И то, что я пью это пойло, еще не доказывает правильность твоей точки зрения.
– Моей точки зрения? Какой? – удивился Норт.
Я выпучила глаза: он что, из меня дуру делает?
– А такой, что я не должна позволять унисмарту выбирать за меня. Думаешь, я не уловила подтекст? Ты не особо его и скрывал.
– Я бы не посмел так себя вести с девчонкой из Академии.
Или он снова издевался надо мной, или говорил искренне. Мне показалось, то и другое разом.
– Даже без Люкса я бы ни за что не заказала вот это. – Я демонстративно отодвинула от себя недопитую чашку. – Здесь четыре компонента. Два из них я просто ненавижу.
– Вообще-то, здесь семь компонентов. И что такого, если два из них вызывают у тебя неприязнь? Я, например, терпеть не могу русскую приправу к рубеновскому сэндвичу, но это не мешает мне наслаждаться самим сэндвичем. Кстати, у нас их здорово готовят.
– Разве мы теперь говорим о сэндвичах?
Норт нажал кнопку на кофемашине, и из сопла вырвалась короткая струя горячего воздуха, сбив челку мне на глаза. Я раздраженно поправила волосы. В этом парне было что-то, лишавшее меня уверенности. А я очень не люблю ее лишаться. Я ждала, когда Норт скажет еще что-нибудь, но он молчал, смотрел на меня и слегка подмигивал.
– Ну и какова же мораль сей басни? – не выдержала я.
