Лишь войдя в дом, она поняла, что означает слово «прибрано». Все вещи Архона были вынесены. В комнатах не осталось ничего: ни мебели, ни статуй; кругом было пусто, голо, в воздухе витал слабый запах ароматического масла.
Ретия пронеслась по комнатам, как вихрь, высокомерно поглядывая по сторонам. Потом сказала:
— Где личное имущество усопшего?
— В библиотеке, Пресветлая.
Библиотека тоже была пуста — лишь в самом центре на полу стоял небольшой сундучок из кедрового дерева. Мирани отступила на шаг и тихо спросила:
— Куда все подевалось?
У писца были темные вьющиеся волосы; он был красив и, как ей показалось, знал это. Он бросил на нее изумленный взгляд, а, когда ответил, в голосе его звучало чуть-чуть меньше почтения. Совсем чуть-чуть, но она это заметила.
— Убраны, госпожа. Все, что было во дворце, пойдет вслед за Архоном в могилу. Все переписано и тщательно упаковано до наступления Дня Собранных Пожитков.
Ей следовало это знать. Мирани почувствовала себя униженной.
Они молча наблюдали, как Ретия роется в сундуке.
«Неужели это все, что осталось после целой человеческой жизни?! — думала Мирани. — Негусто!» Четыре туники, несколько пар сандалий, портрет женщины («Его мать», — торопливо пояснил Управитель), небольшой кожаный футляр, в котором лежали увядшие листья и высушенный морской конек, какая-то книга, три золотых кольца, брошь в виде скарабея и кошелек с золотыми монетами, ненужными, потому что Архон не нуждался в деньгах. Управитель пробормотал:
— Деньги предназначались для бедняков. Такова была его просьба.
Ретия нетерпеливо копалась в вещах, потом достала изысканно расшитую тунику и сандалии и захлопнула сундук.
— Этого достаточно. Остальное можно класть в могилу. — Она направилась к дверям. — Мирани!
Это прозвучало как приказ, невысказанная команда Наверное, писец это понял; уголки его губ поползли вверх в презрительной усмешке. Мирани заставила себя выпрямиться.
— Иди, — тихо проговорила она. — У меня еще есть дела.
Ретия изумленно выпучила глаза.
— Какие еще дела?
На мгновение в голове у Мирани помутилось. Потом пришли нужные слова.
— Дела, угодные Богу! — произнесла она каким-то чужим голосом.
Этого было достаточно, и Ретия это прекрасно понимала. В присутствии посторонних любые расспросы и требования о разъяснении были невозможны, поэтому она лишь метнула на Мирани хмурый взгляд и сказала:
— Я так и передам Гласительнице.
— Передай, — все так же тихо ответила Мирани. Храбрость уходила из нее, как вода в песок.
Было уже поздно. Ретия ушла, унося одежды, Управитель семенил за ней, отдуваясь и многословно заверяя, что все сделано как полагается, что все приготовления будут выполнены в срок.
Наконец его голос угас, затерялся среди опустевших покоев.
Мирани обернулась. Писец достал стиль и быстро, деловито составлял список оставшихся в сундуке предметов. Не поднимая глаз, он спросил:
— Твой ключ — единственный?
— Что? — Она с трудом вышла из задумчивости.
— Кто-то открывал этот сундук, госпожа. Замок был взломан и затем снова закрыт. Посмотри.
Да, теперь и она увидела, что на замке остались следы. Глубокие царапины на слоновой кости. Это значило, что в вещах Архона кто-то рылся. Может быть, обыскали весь дом, но старый Архон мало что оставил после себя. «Сожги это», — написал он на клочке папируса. Старик был осторожен. Но кое-что все-таки осталось. Точнее, кое-кто, и Мирани с внезапным отчаянием поняла, что ей не найти этого человека без посторонней помощи.
Она спросила:
— Как твое имя и кто ты такой?
Не переставая писать, он коротко глянул на нее.
— Сетис, госпожа. Я четвертый помощник архивариуса в Палате Планов. Мы занимаемся приготовлениями к похоронам Архона.
— Что стало со слугами?
— Простите?
Она нетерпеливо переспросила:
— Со здешними слугами. Наверняка их было оченьмного. Куда они все делись?
Он отложил стиль.
— Каждому Архону полагается двести человек прислуги, удовлетворяющих его повседневные нужды. После его смерти все они следуют за ним. Новый Архон получает новых слуг.
— Следуют за ним? Как это?
Юноша удивленно приподнял бровь.
— Умирают, — коротко пояснил он.
Она это знала. Вопрос сам сорвался с языка.
— Не мог бы ты помочь мне отыскать одного из них, прежде чем... это произойдет?
Писец поднял глаза. Мирани поняла, что ее просьба прозвучала слишком горячо, поэтому отошла к окну и выглянула во двор, стараясь, чтобы в голосе звучали лишь скука и легкое раздражение.
— Это музыкант. В Храме много слышали о его чудной игре. Кажется, его зовут Орфет...
Юноша не успел ответить: в комнату заглянул Управитель.
— Я больше не нужен тебе, Пресветлая?
— Госпожа ищет музыканта по имени Орфет, — сказал Сетис, прежде чем она успела его остановить.
Управитель помолчал, достал из складок халата белую тряпицу и промокнул вспотевший лоб. Его маленькие черные глазки уставились на нее с внезапным, пугающим любопытством.
— Правда? Но, госпожа, здесь ты его не найдешь. Его арестовали. Вчера ночью.
— Арестовали? — она испуганно подалась вперед. — За что?
— Надо думать, для сохранности. За ним приходили люди генерала Аргелина. Что-нибудь еще?
После ухода Ретии вся его почтительность испарилась без следа. Мирани покачала головой и спросила:
— А ты? Ты тоже... отправишься вслед за ним?
В дверях он остановился и, не оглядываясь, бросил через плечо:
— Да.
И удалился.
Писец искоса следил за ней.
Она в ужасе обернулась к нему, пытаясь собраться с мыслями. Итак, Орфета схватили. Так всегда происходит, когда умирает Архон? Или они прочли его имя в записке, на тех обгорелых обрывках?! Если так, она сама виновата в его аресте. И теперь обязана его разыскать.
Она поспешно подняла глаза.
— Послушай, — сказала она. — Ты знаешь, где держат арестованных?
— В тюрьме, под охранными постами в гавани. Но тебе, госпожа, туда нельзя.
Она гордо выпрямилась, стараясь не показать охватившей ее паники.
— Я одна из Девятерых. И иду, куда захочу!
— Да, но...
Уже в дверях она обернулась:
— Ты пойдешь со мной?
