Это она тоже знала.
Следующие слова, которые слетели с его уст, были уже не предложением, а приказом:
— В следующий раз предоставьте вести машину профессиональному шоферу.
Если следующий раз и наступит, в чем Шайлер сильно сомневалась, она сделает только так, как сама пожелает. А если Трейсу Баллинджеру это не нравится, он может идти к чертям собачьим!
Послышался тихий стук в дверь. Трейс пригласил:
— Войдите.
Это была миссис Данверз с кофейными принадлежностями и тарелкой печенья на подносе.
— Как вы просили, мистер Баллинджер, — сказала она, придвигая ему тележку.
Он улыбнулся экономке:
— Вы точны как часы. Спасибо, миссис Данверз.
— Пожалуйста, сэр. Я прослежу, чтобы вас с мисс Грант не беспокоили, — пообещала та, выходя из комнаты.
Когда дверь за пожилой женщиной закрылась, Трейс Баллинджер снова улыбнулся.
— Мы можем устроиться с большим комфортом, — предложил он Шайлер, указывая на стул напротив своего. — Хотите чашечку кофе?
— Да, спасибо.
Поверенному Коры на удивление хорошо давалась роль радушного хозяина.
— Сливки? Сахар?
— Ни того, ни другого. — Шайлер всегда пила кофе на европейский манер: очень черным и несладким.
— Печенье?
— А это какое?
— С арахисовым маслом и шоколадной стружкой.
— Нет, спасибо.
Спустя некоторое время Шайлер, потягивая кофе, приступила к разговору:
— Насколько я знаю, вы были поверенным тети в течение восьми лет, мистер Баллинджер.
Трейс Баллинджер непринужденно закинул ногу на ногу, доел печенье, находившееся у него в руке, стряхнул крошки с лацканов своего кожаного пиджака и ответил:
— Это так.
Она пристально посмотрела на него:
— Вы являетесь партнером «Даттон, Даттон, Маккуэйд и Мартин»?
— Да.
Шайлер продолжила свой допрос с пристрастием:
— Вы каждый месяц приезжали в Грантвуд для встречи с моей тетей?
Он был явно немногословен:
— Вначале.
— А потом?
Казалось, он чувствует себя абсолютно непринужденно.
— Потом Кора попросила меня приезжать чаще.
Шайлер полюбопытствовала:
— Почему?
Он потер подбородок.
— Наверное, потому, что ей было одиноко. Шайлер молча поднялась со стула с чашкой кофе в руках и повернулась спиной к Трейсу Баллинджеру, изучая эклектичную коллекцию картин, занимавшую всю стену от пола до потолка по традиции девятнадцатого века и состоявшую из портретов, пейзажей, натюрмортов, большого бразильского полотна и рисунка вавилонской башни.
Убедившись, что она вновь обрела спокойствие, Шайлер повернулась к мужчине и, понизив голос, произнесла:
— Ей, безусловно, было одиноко.
Трейс Баллинджер первым отвел взгляд в сторону. Откашлявшись, он предложил:
— Вернемся к делу?
— Да, давайте. — Шайлер поставила уже остывший кофе на столик и села на свое место.
— Ваша тетя поставила несколько условий, касающихся оглашения ее последней воли. Первое — чтобы вы находились в Грантвуде. Второе — чтобы я сначала прочел документ вам одной.
— Так принято?
— Не знаю, как насчет принято, но я не впервые сталкиваюсь с таким пожеланием.
— Продолжайте.
— Перед вами оригинал и копия завещания Коры Лемастерс Грант. Сегодня утром мы коснемся его наиболее значимых пунктов, а затем вы можете в течение нескольких дней обдумать эту информацию и задать мне любые возникшие вопросы.
Пока что все казалось вполне понятным.
— Кора при жизни опекала несколько учреждений, включая свои любимые благотворительные общества, свою «альма матер», несколько музеев искусств и тому подобное. Вышеназванные субъекты, получавшие обеспечение — конечно, кроме вас самой, — перечислены начиная с тридцать четвертой страницы.
Шайлер перебрала изрядное количество листов бумаги, пока не нашла нужную страницу. Трейс продолжил:
— Существенная часть наследства идет соседям Коры, Адаму Коффину и сестрам Фрик, Иде и Элламей, вашему кузену Джонатану Тибериусу Гранту и экономке Эльвире Данверз. Некоторые средства оставлены и другим старым работникам, включая старшего садовника, правда, ко времени смерти Коры большая часть прислуги уже отошла в мир иной.
Шайлер подняла голову. Во время своей утренней прогулки она не могла не заметить, насколько запущен сад.
— В Грантвуде есть старший садовник?
— Думаю, мистер Баркер удалился практически от всех дел.
— Практически?
— Джентльмену почти девяносто.
— Понятно.
— В основном он копается в огороде у своего дома.
— Кто же тогда ухаживает за садом?
— Этим занимается местная компания «Садоводство с нуля».
— Ну, судя по тому, что я видела сегодня утром, в их последний приезд сюда до некоторых уголков сада руки у них так и не дошли.
Трейс почти улыбнулся.
— Я бы сказал — до нескольких акров сада. — Он покачал головой. — Я пытался убедить Кору воспользоваться услугами другой компании, но…
— Кора порой была ужасно упряма.
Его губы изогнулись в улыбке.
— Она предпочитала называть это качество силой воли.
Шайлер вздохнула. То же самое частенько говорили и о ней.
— Боюсь, это семейное. Он потер подбородок.
— Вы хотите сказать — предупрежден, значит, вооружен?
— Думаю, да.
Трейс вернулся к делам:
— На тридцать шестой странице указаны более мелкие суммы, предназначенные всем и каждому, от мясника до молочника, от местных девочек, которые приходили читать Коре вслух, до швеи, которая перешивала ее одежду.
Шайлер пробежала взглядом длинный список.
— Некоторые из имен мне смутно знакомы.
Трейс слегка наклонил голову.
— Уверен, большинство из этих людей будет завтра на поминальной службе.
Шайлер была ненавистна сама мысль, что ей придется встречать и приветствовать дюжину незнакомых мужчин и женщин, одетых в черное, с подобающими случаю скорбными лицами.
Разумеется, они придут из чистого любопытства.
И из-за денег.
В конце концов, все всегда решают деньги.
