— Ты теперь будешь жить с нами? — Она впервые обратилась к нему на «ты», чему не могла не способствовать ее отчаянная нагота и то, что только что произошло между ними. Натянув на себя до подбородка простыню, доктор Арама, повернувшись лицом к затылку своей смуглой возлюбленной и уткнувшись в ее пахнувшие морем и каким-то фруктовым шампунем волосы, прошептал, что да, он теперь будет жить с ними.
— С тобой, вот так... — И он крепко обнял ее, прижал к себе и замер, слушая, как бухает где-то пониже живота его сердце.
— Мне мама сказала, что вы хотите... — Рита снова съехала на привычное «вы» и тут же, поправившись, добавила: — Только жить будем с тобой в дальней комнате и запираться на ключ.
Они вернулись в Москву, Оскар вложил немалые деньги в ремонт большой, но сильно запущенной Панаринской квартиры, купил мебель и, сильно переживая, что не найдет себе места с Кларой и Виктором под одной крышей, постепенно переехал туда с минимумом вещей, компьютером и коллекцией настольных книг. Для окружающих, однако, он по-прежнему жил в квартире в старом доме в Брюсовом переулке, где изредка принимал гостей, преимущественно своих коллег по работе или пациенток, желающих поближе познакомиться со своим доктором в камерной обстановке, и где, как правило, он и получал свои скромные гонорары.
Понятное дело, что постоянное присутствие рядом Клары и ее мужа сильно отравляли жизнь Оскара и вносили в его отношения с Ритой что-то тоскливо-пошлое. Утренние сборы на работу и в школу, когда приходилось подолгу дожидаться своей очереди в ванную или туалет, скомканные и торопливые завтраки с жирными кашами и ветчиной, обмен взглядами, любопытными — с одной стороны и прячущимися — с другой, обильные и долгие ужины с непременными котлетами и картофельным пюре, во время которых доктору Араме приходилось поддерживать разговор, и много чего другого, омерзительного по причине сомнительности самого пребывания Оскара в этом доме, — это не могло не отразиться на Рите. Все понимающая и тонко чувствующая фальшь со стороны заботливых до патологии родителей, она стала пленницей в собственном же доме и практически не выходила из комнаты. Оскар все чаще и чаще стал привозить ее в Брюсов переулок. Обычно они уезжали под покровом ночи, и он чувствовал себя чуть ли не растлителем, преступником. У Оскара дома Рите нравилось все. И просторные, чистые комнаты со свежим кондиционированным воздухом, и хорошая классическая музыка, которая начинала звучать, едва Арама переступал порог квартиры, и даже сам Оскар, который на «холостяцкой» территории словно преображался и превращался совершенно в другого человека, с открытым взглядом, искренней улыбкой и распахнутым сердцем. Случалось так, что, не успев приготовить домашнее задание дома, Рита занималась за письменным столом Арамы и даже просила его помочь ей по химии или геометрии.
— У тебя полностью отсутствует пространственное мышление, — говорил ей Оскар, на сырых картофелинах объясняя правила сечения, в то время как Рита сидела у него на коленях и на ней, кроме маленьких коралловых бус, не было ничего. Ради таких вот блаженных часов, проведенных в тишине, где не было места чужим голосам и запахам, Арама с Ритой и терпели последние месяцы своего проживания вместе с ее родителями. Когда же ей исполнилось шестнадцать, Оскар, воспользовавшись своими связями, довольно быстро получил разрешение местной управы на брак, после чего была сыграна свадьба и молодые на месяц отправились в Египет.
...Доктор Арама уснул в своем кресле лишь под утро, так и не дождавшись звонка. Записка, написанная рукой его жены и продиктованная ей мерзавцем Амфиараем (он словно слышал его голос и даже видел, как он тискает Риту где-нибудь в подъезде или в прихожей Ащепкинской квартиры, мечтая поскорее умыкнуть ее, но прежде решив предусмотрительно запастись этим сомнительным документом), валялась рядом на полу.
Ночной звонок в загородном домеМолодое тело Рая, его непохожесть во всем с Оскаром, его резкость и ласковость, категоричность и бешеный темперамент поначалу оглушили Риту, не привыкшую к таким бурным отношениям с мужчиной, а потому превратили неделю ее добровольного плена в загородном доме своего молодого любовника в испытание. У нее было не так уж и много времени на осознание того, что с ней происходит. Она уединялась лишь, когда Амфиарай спал.
— Я должна проснуться, так больше не может продолжаться, ведь Оскар сходит с ума. Нужно ему хотя бы позвонить и успокоить, сказать, что я жива... — говорила Рита проснувшемуся Амфиараю, но в ответ слышала каждый раз одно и то же:
— Я оставил ему записку, он все понял и знает, что ты со мной.
Но откуда ему знать, где она и с кем ушла? Записка — пустяк, клочок бумаги не может остановить такого дотошного и педантичного человека, каким Рита знала своего мужа. Он непременно станет ее разыскивать, обратится в милицию, и ее, Риту Араму, будут искать, вернее, начали искать уже спустя три дня после ее исчезновения. Если не раньше. И если Оскар был внимательным, а он всегда внимателен, особенно если что-то касается Риты, то он не мог не заметить, что она вышла из гостиной Ащепковых вместе с Амфиараем. И если учесть, что почти все общество, собравшееся на ту злосчастную вечеринку к Вере, состояло из друзей, приятелей и знакомых Лени, то первый, к кому обратится Оскар с вопросом, кто такой Амфиарай и где его можно найти, будет именно он. С другой стороны, Оскар больше всего на свете боится показать себя в невыгодном свете. Это его жизненное кредо. И он, чтобы не унижаться, выпытывая у Лени адрес Амфиарая, будет пытаться разыскать его сам. Хотя возможен и другой вариант: Оскар, потрясенный исчезновением жены, забудет о своих дурацких принципах и бросится к Лене, умоляя его чуть ли не на коленях помочь ему найти этого проклятого грека или ассирийца...
Вечером шестого дня воскрес сотовый телефон, который считался умершим. И Рита поняла, что ее обманули, что Рай просто не хотел, чтобы она звонила Оскару. Она видела, как это смуглое животное, не стесняющееся своей наготы, с полотенцем на плечах скрылся в обнимку с телефоном в соседней комнате и там довольно долго разговаривал с кем-то. После чего вернулся с довольной улыбкой на лице, подошел к примостившейся на краешке софы Рите, встал перед ней на колени и сказал, что у него для нее есть сюрприз.
— Рай, мне не до сюрпризов, отвези меня домой... Я устала. Боюсь, я сама не знаю, что со мной...
— Я люблю тебя, и ничего не бойся. У меня большая квартира на Варварке, туда я тебя сегодня и отвезу. Но прежде, — и он обнял ее бедра, обвился вокруг них виноградной лозой, поцеловав едва заметный шрам на левом колене, — мы заедем с тобой в одно волшебное место, которое я очень люблю и где теперь будешь часто бывать ты...
— Мне нужно собираться? Что мне делать? — Она несколько растерялась. Мысль о том, что они поедут на машине, из которой она постарается выскользнуть, добраться до дома и броситься в ноги Оскару, согревала ее и придавала сил. Главное, чтобы он ничего не заметил.
— Собираться? Нет, за тебя это сделают другие люди. Ты должна просто жить и ни о чем не задумываться. Только не думай, что я буду таким же цербером, как и твой муж...
