У моей матушки никогда не было особенных амбиций. За исключением одной — заставить меня есть брокколи. Вилка с зеленым инопланетным париком на конце приводила меня в ужас и неотвратимо вызывала затравленный возглас: «Он невкусный». А папа подхватывал: «В таких случаях не говорят „невкусный", малыш. Говорят „противный"». Мама вскрикивала, роняла вилку и торопилась скорее заткнуть мне оба уха. Но было уже поздно, и я орал благим матом, что брокколи самая противная еда на свете, ПРО-ТИВ-НА-Я. Я замолкал, только когда она начинала рыдать. А папа ее утешал: «Дорогая, ты здесь ни при чем. Чернушка ты моя, тебя просто плохо воспитывали, вот и все. В тебе не развили хороший слух. Бедная моя малышка, тебе просто испортили ушки, вот и все. Я тебя сейчас научу словечкам, которые все поправят». В этот момент меня обычно отправляли в мою комнату. Перегородки были тонкими, и именно в этот самый момент я глубоко сожалел о своем хорошем воспитании, которое развило у меня хороший слух.
19
— С почтальонами всегда так. — Что вы этим хотите сказать? Ничего особенного, сказал я. Вообще, пожалуйста, поменьше обращайте внимания на то, что я говорю. Она сказала: хотите выпить что-нибудь? Я вас приглашаю к себе. Я сказал: да. Она сказала: идите за мной. Я ничего не ответил. Я пошел за ней. Ее квартира была практически пуста. Как квартира человека, который не рассчитывает оставаться в ней надолго, тем более навсегда. Она вынула бутылку водки из холодильника и сказала: я часто вижу, как вы бегаете. Вы живете где-то рядом? Я сказал: да. Она поцеловала меня. На свете так немного людей, способных вас чем-нибудь удивить, что, когда вы встречаете такого человека, вы проводите ночь с ним. И на следующее утро тоже остаетесь. И на следующий день тоже. И вы приводите его к себе в выходной и знакомите со своими родителями. И женитесь на нем.
Мы занимались любовью всю ночь, и я никогда в жизни больше не видел более красивого рассвета, чем в то утро, когда свет падал на ее усталое лицо. На следующей неделе она переехала ко мне. Это было то, что по ходу дела принято называть любовью с первого взгляда. Это было то, что задним числом принято называть самой большой глупостью в жизни.
Мы жили любовью и чистой водой. Сначала любовь, а потом литры и литры воды. Кроме шуток, я открывал для себя жизнь тогда. Ее кожа, такая нежная, давала ответ на все вопросы, которые я себе задавал до сих пор. Божественная линия ее затылка объясняла мне происхождение религиозных войн, переселение народов, кубизм. Ее таз объяснял мне шедевры мировой литературы и секрет производства карамели. Ее ноги — страдания изгнанного народа, борьбу за власть и муссон. Ямочки над ее ягодицами рассказывали историю Адама и Евы и брошенных собак, которые пробегают тысячи километров, но возвращаются обратно домой. Эта девушка заменила мне всех женщин. И всех мужчин. Она заменила мне все человечество целиком. Вы знаете, что такое заниматься любовью со всем человечеством? Вы представляете себе впечатление? Забавное, нелепое ощущение, уверяю я вас. Чтобы почувствовать себя всемогущим, надо не намного больше. Надо немногим больше, чтобы почувствовать себя Богом. И тогда… да, на такой девушке женятся непременно. Бардак. Ну разве можно было вообразить в тот момент, что эта девушка — никакие не все женщины мира, ни все мужчины, а всего лишь худшие женщины и худшие из мужчин, которых когда-либо носила Земля? Ее кожа была мягче, чем песок на пляжах, где высадились союзники осенью 44-го. Изгибы ее тела стали новой физической картой мира. Ее лобок стал горой Олимп. Она как раз изучала географию в университете и веселилась от души, когда я сравнивал ее пространство между ног с Суэцким каналом.
20
Матушка говаривала мне: «Мир полон людей, которые будут принимать тебя за идиота. Не жалей денег, чтобы они молчали».
А еще она говорила: «Когда ты встретишь любовь своей жизни, делай что хочешь, лишь бы она не была похожа на меня».
Вообще-то матушка была не такой уж дурой. Она по-своему тоже кое-что понимала. Она познавала этот мир инстинктивно. Общественные собрания все испортили. Женщины из общества любителей товаров «Tupperware» научили ее раскладывать все интеллектуальные способности по полочкам, в маленькие и абсолютно непроницаемые ящички, чтобы у памяти, не дай бог, не появился привкус воображения. А так как рассудительность попахивает независимостью, они научили хранить ее в прохладном месте, отдельно от других продуктов. Хранить на черный день. Поклонницы диеты с продуктами «Weight Watchers» помогли ей осознать, что точная классификация собственных эмоций просто необходима для их адекватного и продуктивного использования в дальнейшем. Гнев — тройка по двадцатибалльной системе. Злопамятность — четверка. Хватит на этот раз. Собрание окончено, до следующей недели. Надо быть любезными со своими близкими, услужливыми, предупредительными под страхом быть исключенной из общества. Дать оценку, разложить по полочкам, хранить. Они там немного далеки от всего человеческого, по правде говоря.
