— Все мы постоянно чувствуем в себе жажду совершить самый… — Вик запнулся на мгновение.
— Ужасный? — предположил Джо, поглядев на свои часы.
— Возмутительный поступок, — жуя, сказал Вик. — Это естественная наша потребность.
— Что, например?
Вик взял со стола нож. Необычное для него действие, так как за ним не замечалось привычки пользоваться ножом, даже когда еда не была предварительно нарезана; вместо этого он предпочитал насадить на вилку стейк, кусок рыбы или картофелину и откусывать по частям.
— Я не могу, держа в руках нож, не желать вонзить его в кого-нибудь, — сказал он спокойно. — Например.
— Ну, тогда мне пора идти, — Джо отодвинулся на стуле, поддерживая его шутку.
— Да нет, целка ты трусливая. Я не собираюсь тебя прирезать. Я вообще никого никогда не ударю. Но я признаюсь в наличии такого желания. Точно так же, когда кто-то подает мне чашку чая, мое первое желание — бросить ее ему в лицо.
Джо улыбнулся, что кому-то могло бы показаться странным, с нежностью. Что он больше всего любил в Вике, так это его импульсивную честность, его безжалостную потребность исповедаться, то, как тот выплескивал, словно кипящий чайник пар, свое мнение без попыток внутренней цензуры. Джо, человек в высшей степени замкнутый, был поначалу поражен, а затем и привлечен абсолютной прозрачностью Вика, словно просвеченного рентгеновскими лучами. Джо хорошо помнил их первый разговор.
Он тогда только вышел с заседания студенческого союза, на котором Стивен Хакстэбл (один из тех молодых людей, которые старят себя лет на двадцать мыслями, присущими людям среднего возраста, о том, что парламентская политическая жизнь является центром вселенной) выступил с речью «Где находится Центр?». Выйдя из лекционного зала задолго до окончания, Джо услышал яростный голос за одной из огромных бетонных колон, поддерживающих крышу центрального корпуса.
— Гребаный Хакстэбл. Что за долбанный идиот!
Джо оглянулся и увидел парня, имевшего довольно ортодоксальный вид для студента восьмидесятых, а именно: огромный, зачесанный назад в виде гребня готический «хаер» и длинное черное пальто из «Оксфам» (впрочем, экстравагантное кольцо в ноздре выделяло его и на фоне тогдашней бунтарской молодежи среднего класса). Парень разговаривал между затяжками косяком с одетой в армейскую куртку кудрявой женщиной с плоским лицом, которая кивала ему с энтузиазмом.
— Ну и любит же он сидеть на своем коньке. Использовать любой повод для морального превосходства над другими — это он любит.
Джо, что было нехарактерно для него, решил вступить в разговор, не для того, чтобы подружиться с тем парнем, который вид имел ну уж очень студенческий, чтобы быть студентом на самом деле, а скорей всего потому, что Джо нужно было спустить пар злости на себя за то, что он так глупо согласился прийти на это заседание.
— Но она такая заезженная, его мораль, — сказал Джо.
Вик внимательно посмотрел на него. Джо зарделся и немного пожалел, что надел джинсовку — она придавала ему вид фаната хеви-метал.
— Вы так не считаете?
Вик еще секунду смотрел на него, затем улыбнулся и, для полноты эффекта совершая рукой вращательные движения над головой и по-ковбойски растягивая слова, сказал:
— Конечно. Он слишком давно скачет на любимом коньке — морали — по каньону неоригинальных мыслей.
Женщина в кудряшках громко расхохоталась, ее совиное уханье чуть было не испортило всей сцены, но Джо все равно был впечатлен: он никогда до того не слышал, чтобы кто-нибудь говорил с такой уверенностью. В последующие недели он предпринял попытку сдружиться с Виком. Как биохимик, фактически естественник, Джо едва ли относил себя к кругу лиц с претензией на высоколобую ученость, а Вик — разительно контрастируя практически со всеми, кто имел такой же прикид, как у него, не принадлежал ни к интеллектуальной, ни к социальной элите, и похоже, ему было по душе общество Джо. Почему — для Джо оставалось неясным; но он был этому рад. Общение с Виком заменяло ему все виды развлечений.
Но сейчас одна вещь слегка беспокоила Джо. С недавних пор — всего лишь спустя четыре года после окончания университета — Вик, похоже, полностью лишился сомнений относительно своих убеждений и веры.
— Как дела в группе? — спросил Джо, чувствуя, что настала пора повернуть разговор в знакомое русло.
— Хреново. «Вирджин» не берет второй альбом, и кроме того, я не могу дальше выносить Джейка. Его голос кажется мне теперь каким-то несовременным.
— И что ты собираешься делать?
— Не знаю. Я не хочу заниматься чем попало. Я люблю играть на гитаре, но в музыкальном бизнесе навалом всяких ослов. Кроме того, я приближаюсь к возрасту, в котором играть в рок-группе — несерьезно.
— Тебе всего двадцать шесть!
— Ну, это значит, что скоро мне будет тридцать. Дело пойдет на лад, если мы станем популярными… но мы не станем. Я подумывал о какой-нибудь сессионной работе. В рекламе или вроде того. Там можно сколотить деньжат.
Джо поежился: ему не понравилась идея Вика похоронить свой талант. Как бы то ни было, Вик уже являл собой кладбище зарытых талантов.
— А что у тебя? — спросил Вик. — Как контора «Милости просим»?
Джо помотал головой:
— Я буду работать на «Фрайднер». Думаю, они позволят мне и дальше заниматься поисками исцеления.
Вик неодобрительно хмыкнул:
— Почему ты так беспокоишься о СПИДе?
— Я не так беспокоюсь. Просто у меня есть пара теорий по поводу того, как работает иммунная система, и мне бы хотелось их проверить.
— Ты ведь, конечно, знаешь, что это бич геев.
— Отвали, — вздохнул Джо, внутренне пожалев, что коснулся этой темы. Вик был настроен завести его в этот вечер.
— Точно говорю. Я не утверждаю, что это кара Божья или другая херня в этом духе. Я лишь хочу сказать, что только геи, бисексуалы и женщины, которые спят с бисексуалами, реально могут его подхватить. Я не понимаю, почему ты отмахиваешься от признания этого простого факта.
Джо саркастично кивнул головой:
— Отмахиваюсь. Да. Мы проверяем всю информацию.
— Ну да. Лоббисты СПИДа. Это вранье, что все в равной степени подвергаются риску. Слушай. Исправь меня, если я ошибусь, король биохимии: единственным способом, которым ты можешь это получить, является передача вируса вместе с телесными жидкостями. Так?
— И внутривенно.
— Да, тем более. Далее. Как эти телесные жидкости собираются попасть в меня?
— Из влагалища.
Вик криво усмехнулся:
— Логично. Оно не выстреливает жидкость наружу, как другие органы, не так ли? Выходит, подцепить СПИД можно только через пенис. Таким образом, мы убираем гетеросексуальных мужчин из уравнения.
