Узкая тропинка вьется среди зарослей бука, сосны и платана. Слышен плеск волн. В тени под великолепной выложенной шифером крышей стоит огромное здание, выступающее из склона крутого холма прямо в залив. Под карнизом несколько ступенек ведут к двери. Куда мы и идем. Откроем вот этот замок. И толкнем. Боже. Да она с трубой. Две спасательные лодки. Первое, что скомандую. После стольких лет службы на флоте. Всем на корму. Через надстройку. Суши весла в приветствии. Говорит ваш капитан, взялись все вместе, заводи с кормы, приводи к ветру. Пошевеливайтесь, увальни.
Клементин, стоя в полутьме рубки, отдает честь и улыбается. Уверенно кладет руки на руль. Мог бы провести эту штуку через эти двери. Разрезая крутые волны, ощущая соленые брызги на лице. Орудие в замке дает еще один залп. Открывая путь в неизвестное. Бравый моряк с несколькими отборными матросами-женщинами на борту бороздит море спокойным, но приятно возбуждающим курсом, принимая солнечные ванны на пустынном фордеке. Где есть и кожаное с подушками кресло для капитана, чтобы расслабиться, пока все идет путем. Довольно рискованная нахальность по морским меркам.
Клементин, чиркая спичками, обследует судно. Всего девяносто восемь футов. Поперек все двадцать один фут. В машинном отделении огромный дизель. Упакованный на двенадцать цилиндров. И даже небольшой верстак с ключами, тисками и сверлом. Лифт, что вертикальный гроб с зеркалом, можно даже причесываться. Может вместить тесно слившуюся в объятиях любовную парочку. В кают-компании заляпанные солью иллюминаторы. Зацветшие диваны и стопки пожелтевших географических журналов. Гальюн здесь, гальюн там. В них Элмер пробует ржавую воду, бегая вверх и вниз по трапу. Пробует на зуб ковер, мочится на ступеньку. Забирай Розу с парапета, заливай баки ослиным дистиллятом, преврати эту посудину в корабль славы.
Клементин стучит по барометру, висящим на переборке под красное дерево в огромной отдельной каюте на миделе. Двойная кровать, покрытая рваной парусиной. Кто-то кашляет прямо мне в ухо. От чего на затылке дыбом встают небольшие остатки волос. Я уже привык к периодическому террору. И Эрконвальду. Медленно кланяется и снимает белую кепку яхстмена.
— О, любезный, прошу прощения. Но дело в том, что я заметил, что вы исчезли в этом направлении. И взошел на борт лишь для того, чтобы задать вопрос. Хотя я весь в сомнениях и навязываться дальше просто грех, но, умоляю, прибыло еще несколько друзей и оба они из тех, что вам понравятся. А это. Покорнейше прошу принять с наилучшими пожеланиями от Франца, меня и Джорджа сосуд с ослиным дистиллятом. Когда Франц закончит осаждение эссенции из репродукционной жидкости мамбы, мы обязательно, удостоверившись в результатах наших опытов, передадим ее в ваше непосредственное пользование.
— Спасибо. Ваши друзья, они проездом?
— Проездом? Знаете ли, на это можно ответить кратким описанием. Он Указующий Добрый Свет. Его жена — рафинированная женщина. Они уже давно посвятили свою жизнь с присущей им добротой тем, кто находится в заключении. И сейчас их сопровождают трое бывших заключенных. Видите ли, некоторые женщины предпочитают сожительствовать с мужчинами, которые копили страсти в условиях лишения свободы в течении многих лет.
— Так их пять.
— Ах, да, конечно. Но я вижу, уважаемый, что вы удручены. Мне бы этого не хотелось. Скажите только слово и мы уедем. Но прежде я хочу сказать, что Роза шлет вам свой поклон. Она увидела в вас, также как и я, уважаемый, такое благородство и безмерное человеколюбие, которые и мы, ваши самые покорные слуги, с благодарностью разделяем. Удаляюсь в ожидании вашего решения.
Клементин, спотыкаясь, выбирается по трапу наверх из влажной затхлости. Снова поднимается по ступенькам лодочного ангара. Выходит через дверь на солнечный свет и торопливо идет вверх по холму. В библиотеке ищет в словаре букву «м». И между «мамин сынок» и «мамбо» находит слово «мамба». Любая из нескольких тропических ядовитых змей, атакующих с дистанции двенадцати футов, и очень опасная своей молниеносной быстротой и бесстрашием нанесения смертельного укуса.
Клементин тяжело опирается на край стола. Ромбики из слоновой кости вкраплены вокруг покрытого зеленой кожей верха. Прокралась в мир, едва не коснувшись моей крайней плоти, где-то спряталась и теперь тебе придется истерично плясать, увертываясь от беспощадных ядовитых зубов, которые будут разить даже, если ты ей ничего и не сделал. Скажем, даже, если не коснулся и головы. Что вообще вряд ли осуществимо с учетом ее молниеносной скорости. И двенадцать футов извивающейся смерти, ждущей как бы вцепиться в твое тело.
Голоса в большом зале. Клементин проходит туда на цыпочках. Штатив Франца стоит уже в другом углу. Оставив на прежнем месте четыре вывороченные из пола плитки и кучу выкопанной глины. Персиваль стоит среди груды багажа. Мужчина хрупкого сложения в рубашке с расстегнутым воротом одной рукой чешет свое хозяйство, а в другой держит пастуший посох. Рядом с ним высокая широкоплечая блондинка с крупной головой и большой грудью, создающей впечатление каменной кладки на цементном растворе. Приложись по ней тяжелым молотком и долотом. И все безрезультатно. Уработайся хоть до пота. Позади них тихо стоят три джентльмена в цветастых галстуках и синих костюмах в полоску. Лица с умиротворенными выражениями, руки сложены, время от времени посматривают на высокий потолок.
— Уважаемый, это мои друзья. Позвольте, г-жа Указующий Добрый Свет и ее супруг.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте. Прошу нас с мужем простить, как вы видите, мы все в дорожной грязи. И нас ввели в заблуждение местные жители. Очень любезно с вашей стороны принять нас в таком виде. Вчера поздно вечером муж принял морзянку от Эрконвальда и мы отправились прямо сюда. Приятный антураж. Ты не находишь, милый. Как мне нравится изгиб лестницы. Она явно более поздней постройки.
— Любезный, их три друга предпочитают не представляться. И я взял на себя смелость, предложить вашему верному Персивалю проводить их в комнаты. Не хотел отрывать вас от ваших научных изысканий, заглянув в библиотеку.
За ленчем девять человек. Франц появляется позже и объясняет, что задержался, менял бур. Роза сменила розовое красное платье на ярко-желтое. Супруги Указующий Добрый Свет на своих местах рассматривают книги по искусству. Бывшие зэки вежливо спрашивают у меня, нужно ли мне что-нибудь с их края стола. Я попросил соль. Которую и передали. Пока все вкушали три блюда, включающих томатный суп, жареный бекон и яйцо и пудинг на пару. Персиваль разлил четыре магнума кларета в жадно раскрытые глотки. Я поинтересовался, где Путлог.
— Так он, если внимательно прислушаться, играет на органе. Ему так так хочется сделать для вас что-нибудь приятное, поэтому, он посчитал, что приятная музыка во время ленча вам понравится.
— О, спасибо.
Обед проходил в обстановке, напоминающий расположение в автомобиле. Кто сидел на противоположном конце стола, ничего не говорил, уставившись в тарелку. На стенах дымили свечи. В винном погребе Персиваль ткнул меня в бок.
— О, Господи, сэр, это так похоже на старые добрые дни.
