— Конечно, придется научиться работать с этим зверем. — Эдвин как будто не слышал слов отца. — Ты хоть немного разбираешься в компьютерах?
— Я же старый дурак. Как я могу разбираться в компьютерах?
— Тогда придется учиться. Ничего сложного, только самые основы.
— Это занятие меня не привлекает.
— Оно не займет много времени. У тебя такой склад ума, что, я уверен, все схватишь на лету.
— Откуда ты знаешь, какой у меня склад ума? Тебя не было здесь много лет. Распоследний посыльный знает обо мне, наверное, больше, чем ты.
— Конечно, придется работать с людьми, но компьютер позволит делать большую часть работы, не выходя из дома. О чем бы ни потребовалось узнать, нужно будет лишь нажать кнопку. Однако если мое предложение кажется неприемлемым…
— Немного терпения, мой мальчик, — прорычал Джулиус. — Ты очень заблуждаешься, если думаешь втянуть меня в дело, которым мне не хочется заниматься.
— Подумай некоторое время, — дипломатично проговорил Эдвин.
Джулиус фыркнул, поднялся и вышел из комнаты.
Эдвин повернулся к Анне.
— Как ты думаешь, что это означает?
— Он подумает.
— Я так и понял, просто не был уверен.
Она тоже направилась к двери, но он остановил ее, схватив за локоть. Она сразу напряглась, и Эдвин холодно заметил:
— Ах, да! Забыл, что ты не любишь варварского обращения. — Он отпустил руку и подошел к бару в углу комнаты.
В баре всегда стояло несколько полных бутылок, хотя сам хозяин почти ничего не пил, да и его обычные гости были равнодушны к спиртному. Эдвин спросил, не хочется ли ей выпить на ночь, и когда она покачала головой, налил себе большую порцию джина с тоником, сел на диван, вытянул ноги и прикрыл глаза. Анна, разглядывая Эдвина, гадала о его личной жизни.
Есть ли у него одна женщина, или многочисленные легкие романы? Он не похож на человека, которому доставила бы удовольствие семейная жизнь, тем более официальный брак. Но, с другой стороны, неизвестно, быть может, он ежедневно звонит в Италию своей жене или возлюбленной. Вероятно, немало женщин сидит у своих телефонов в ожидании его звонков, не без едкости подумала она.
Вдруг вздрогнув, Анна поняла, что Эдвин смотрит на нее, и поспешила спросить:
— А где ты решил разместить свою фирму? Тебе повезло, если удалось подобрать подходящее место. В наши дни это очень трудно. Конечно, не так, как подыскивать себе дом, но я знаю людей, потративших многие месяцы на поиски хорошего места для фирмы. — Она болтала, пытаясь скрыть охватившую ее неловкость.
— Сядь, — сказал он и через некоторое время добавил: — Пожалуйста. Намного приятнее разговаривать, когда собеседник не стоит с таким видом, словно готов вот-вот убежать.
— Только на минутку. — И Анна села на диван рядом с ним.
— Почему на минутку? Ты собираешься сегодня вечером где-нибудь погулять?
— Я не привыкла ложиться поздно и хочу еще немного почитать перед сном… — Какую чепуху я несу, подумала Анна. Готовый кандидат на звание Мисс Зануда. Однако какая разница, что он подумает обо мне? — Так что же ты нашел для своей фирмы? — вернулась она к своему вопросу.
— Я присмотрел здание милях в десяти отсюда. — Эдвин отпил из стакана, не сводя глаз с ее лица. — Это было вовсе не так сложно, как ты думаешь. Здесь есть люди, которые сделали для меня всю черновую работу, так что оставалось лишь посмотреть несколько мест, которые они нашли. Я выбрал строение восемнадцатого века, перестроенное под офис. Оно как раз подходящего размера.
— Удача улыбнулась тебе.
— Я не верю в удачу. — Эдвин скривил губы. — Человек достигает всего сам. У меня, например, нет ни времени, ни желания выслушивать тех, кто винит в своих неудачах жизнь, погоду, правительство — всех и вся.
— Ты еще и не слишком терпеливый, — беззлобно произнесла Анна и улыбнулась. И получила в ответ обворожительную улыбку, от которой у нее перехватило дыхание.
Опасно, подсказывал разум. Опасно сидеть здесь ночью наедине с Эдвином Коллардом. Нет, конечно, он не сделает какого-нибудь грубого или глупого поступка, не набросится на нее. Просто она сама поставила себя в щекотливую ситуацию, и ее чувства путались. Эти серые стальные глаза сбивали ее с толку, особенно когда он смотрел на нее пристально, вот так, как сейчас.
— А чем еще ты занимаешься? Помимо чтения?
— Я вовсе не просиживаю все время за книгами. — Она слегка обиделась. — Ведь я здесь работаю. А кроме работы… ну, например, встречаюсь по выходным с подругами. Вряд ли тебе это интересно.
— Такая насыщенная жизнь… А остается время на мужчин? Или мой отец — единственный мужчина в твоей жизни? Ответь, а то я не люблю загадок. — Он вертел стакан между ладонями, голос был мягкий, вкрадчивый.
— Нет никакого желания удовлетворить твое любопытство.
— Значит, тебе есть что скрывать. Что же? Неудачную любовь? — Она вспыхнула, а на его лице немедленно появилась удовлетворенная улыбка. — Я угадал? У тебя что-то не сложилось?
— Не твое дело.
— Он не выдержал твоего характера?
Эдвин встал. И навис над ней: высокий, темноволосый, внушительный, пугающий. В глазах горело беззлобное любопытство. Он был всего в нескольких дюймах, чувствовался запах его сильного чистого тела. У Анны зашумело в голове.
— Ты любишь его? Если да, то тебе не удастся скрыться даже здесь. Расскажи мне о нем.
— Нечего рассказывать, — злобно проговорила она и тряхнула головой, словно стреноженная лошадь.
— Правильно, никто не заслуживает слез. — Эдвин одобрительно кивнул. — Любовь — иллюзия, а что касается секса…
Внезапно в комнате возникло какое-то напряжение. И то, что вдруг он сделал, было настолько неожиданно, что привело ее в шоковое состояние. Он осторожно и нежно коснулся ее груди — легкое воздушное прикосновение, от которого по ее телу пронеслась жаркая волна.
Он даже не пытался поцеловать ее. Просто смотрел ей в глаза, в то время как руки ласкали, доводя ее до того состояния, когда захватывает дух. Ничего подобного раньше она не испытывала. В груди появилась тяжесть, тело покрылось испариной и стало непослушным. В голове помутилось, щеки горели.
Невероятных усилий стоило взять себя в руки и произнести как можно спокойнее:
— Так ты не сможешь ничего рассказать о сексе. — Он опустил руки, но она все еще ощущала его прикосновения. — По крайней мере, мне. — Стараясь говорить пренебрежительно, Анна чувствовала, что голос звучит неестественно, что она не может с ним совладать. Как, впрочем, и с собой.
— Конечно, — усмехнулся он, и на губах застыла кривая усмешка.
Анна резко повернулась и услышала слова, заставившие ее на секунду замереть:
