— Если бы кто-то из этих родственников унаследовал долю в «Империал стичинг», ты бы не смеялся, — проворчал Монти. — Вот была бы заварушка.
— Не то слово, — согласился Чеп и, уговорившись встретиться с Монти в Крикет-клубе сегодня вечером, после работы, повесил трубку.
Среди стратегий менеджмента, которым научил его мистер Чак, была и такая: ежедневно в самый неожиданный момент проходить по каждому цеху из конца в конец и всячески делать вид, будто тщательно проверяешь рабочих. Это было нужно, чтобы напомнить им, кто тут главный, чтобы не расслаблялись и не распоясывались. Надлежало быть безмолвным и непредсказуемым, держать подчиненных в напряжении — пускай сами ломают головы, что у него на уме. И пока Чеп каждодневно обходит все отделы и цехи, по-настоящему следить за работниками ему уже необязательно — не это главное. «Они должны тебя видеть», — советовал мистер Чак. Также рекомендовалось поднести к глазам галун или недошитое изделие и, пробурчав что-то нечленораздельное, презрительно фыркнуть, ненадолго сморщить нос и пойти дальше, не удостоив швею взглядом.
Чеп бурчал над столом в швейном цехе, когда к нему подошла Мэйпин и робко произнесла:
— Мне очень жаль.
Далеко не сразу он сообразил, что она имеет в виду мистера Чака. Эту девушку Чеп не видел с самых похорон. Чеп замялся. Улыбнулся. Подумал, что Мэйпин страшно хорошенькая.
Держа в руке коробочку с ланчем, Чеп пришел в расположенную на той же улице «Киску». Заказал кружку пива, затем, устроившись в кабинке, стал жевать сандвичи с сыром и чатни[7]— Ванова работа, понял Чеп по аккуратно обрезанным корочкам. Был полдень — ужасная рань; в баре находилось всего несколько девушек и один клиент — Чеп. Бармен Венделл, повернувшись к стойке спиной, смотрел телевизор; похоже, его ничуть не смущало, что гремящая в зале музыка совершенно заглушала звук. Хотя с девушками или мамой-сан бармен иногда разговаривал, на приветствие Чепа он отзывался редко. Обычно Венделл смотрел скачки, но сегодня на экране была какая-то китаянка, у которой брали интервью. По визгливому голосу Чеп узнал Эмили Лао из Законодательного совета.
— Британцы могли бы предоставить нам гражданство, но они отказываются. Потому что мы — желтые! А австралийцам и канадцам дают!
Мама-сан принесла ему бутылку пива и, пока Чеп ел и пил, пристроилась рядом, держа в руке свой мобильный телефон. В клубе Чепа так хорошо знали, что ничего от него не ждали — ничего, кроме обычной стопочки для девушек, чаевых бармену, подарка маме-сан. Они знали, что он сбегает сюда тайком с работы, знали, что мистер Чак умер; знали, что в час ланча Чепа лучше не беспокоить. Другое дело — после работы; девушки на него так и вешались, борясь за внимание.
— …Да, это аренда. Но когда у квартиры кончается срок аренды, вы возвращаете хозяевам только квартиру. Одну квартиру, без жильцов.
— Венделл, сделай телевизор потише! — вскричала мама-сан. А затем произнесла соболезнующим тоном: — Жалко мистера Чака.
Как странно, что Чеп оправился от утраты, что фабрика перешла в его собственность, срок траура истек. И все же, хотя, на посторонний взгляд, с этим грустным делом вроде бы и покончено, Чепу постоянно что-нибудь да напоминало об умершем.
— Я как-то раз видел его здесь, — сказал Чеп.
Мама-сан кивнула. Это была полная кантонка с розовым веснушчатым лицом. Она носила очки, но обычно сдвигала их на лоб. Находиться рядом с ней Чепу было привычно, но в то же время неловко; как-никак эта женщина одной лишь гримасой, не сказав ни слова, дала понять Чепу, что спала с его отцом. С тех самых пор у Чепа отпала охота разузнавать подробности чужой жизни. В том числе жизни мистера Чака.
Зазвонил ее мобильный. Мама-сан нажала на кнопку ответа, что-то проговорила в трубку повелительным гоном и отключила телефон.
— Плохая линия, — пояснила она. — Китай.
Припомнив своего управляющего, Чеп сказал:
— Я сегодня утром говорил с одним — он буквально только что сгонял в Китай и купил квартиру.
— Они дешевые, — сказала мама-сан. — Отсюда ехать совсем легко. Поезд до Шэньчжэня — всего час.
— Да, в Шэньчжэне он и был, — подтвердил Чеп. — Значит, ваши девушки туда ездят?
— Даже там работают. Я посылаю девушек даже в Пекин. В Шанхай, в Гуанчжоу тоже.
— А это разве не опасно? — поинтересовался Чеп. Поскольку в Китае он никогда не был, эта страна представлялась ему царством тьмы и неожиданных подвохов.
— Да, опасно. В Китае бизнес с девушками — незаконный бизнес. Но клиенты там — большие люди. И деньги хорошие.
— Девушки не боятся, — заключил Чеп. — Ради денег они на все что угодно готовы.
Ему нравилось строить теоретические предположения о том, на что именно они готовы. Нравилось сидеть и поедать ланч — сандвичи с сыром и чатни, с паштетом и пикулями, печенье, бананы — в уютной прохладе стрип-бара, с кружкой «Сан-Мигеля» в руке, в окружении красивых девушек, что восседают, закинув ногу на ногу, на табуретах и смотрят, как ты рассуждаешь с мамой-сан о проституции.
— Японцы грубые. И даже китайцы иногда.
— Неужели грубые? Это на них не похоже, — улыбнулся Чеп, пытаясь изобразить недоверие. Ему страшно хотелось, чтобы она начала приводить примеры из жизни.
— Связывают девушек. Бьют. Нехорошо с ними обращаются. Им это развлечение, а девушкам… — мама-сан скривилась, — ужас.
— А вот гуэйло они не боятся, — опять закинул удочку Чеп.
— Некоторые девушки смотрят порно, видят гуэйло с большими членами, думают, такие у всех гуэйло. Они начинают бояться, что гуэйло им сделает больно, когда вставит.
— Я сам такой гуэйло, — заметил Чеп.
Его взбесило, что это заявление вызвало у мамы-сан улыбку.
— Вас они знают, — сказала она. — Они мне рассказывали.
— Вы этих девушек посылаете в Китай?
— Нет. Девушек от ма фу. Как по-вашему сказать: ма фу — человек держит лошадей?
— Владелец конюшни, — сообщил Чеп.
— Да. Они приходят ко мне, потому что должны деньги змееголовым. Девушки хотят побольше денег — купить дом, начать свое дело.
Разговоры о деньгах, о сутенерах, о бандитах, прозванных змееголовыми, о девушках, мечтающих обзавестись собственным домом или магазином, — все это как-то расхолаживало. Чепу захотелось сменить тему.
— Если я сунусь в Китай, меня, наверно, даже не впустят, — пробурчал Чеп.
Мама-сан встала, улыбнулась:
— Суньтесь лучше в меня, я вас всегда впущу! — и оставила его доедать ланч.
Вернувшись в свой кабинет, Чеп прокрутил этот разговор в голове и опять почувствовал прилив возбуждения. Он попытался вообразить себе все наглядно: гонконгская девушка садится в Коулун Тонге на поезд и едет в Китай, чтобы переспать с китайским функционером. Он увидел, как девушка выходит из вагона, увидел ожидающую машину, гостиницу. И встряхнул головой: дальнейшего он представить не мог. Его фантазия была бессильна. Того Китая он не знал.
