Боль ее девочки оказалась мучительнее собственной боли.
Мама Юлии вытерла глаза, выпрямилась, взяла в руки пульт и убавила у телевизора громкость — с экрана ей как раз безответственно и нелюбезно сообщали, какая завтра будет погода. Как будто кто-то может ее правильно предсказать! Пусть бормочут, она все равно не слушает. Самое время собраться, взять себя в руки и приготовиться к тяготам совместной жизни. Надо быть сильной. Ведь Юлька не сможет без близкого человека.
* * *
Роман торопился — хотел еще зайти в Малую Галерею, где ему обещали выставить в витрине несколько полотен при условии, что он их оправит. Но в этом месяце у него уже не было ни гроша, к тому же Роман был глубоко уверен, что если кто и захочет приобрести его картину, то уж раму-то наверняка поменяет. Под цвет занавесок, обоев, мебели, да чего угодно. Ведь обстановка уж точно обошлась покупателю дороже, чем картина Романа. Он не претендовал на солидные гонорары и вообще считал, что в искусстве мало кто разбирается. А те, кто разбирается, вкладывают деньги в известные имена, предпочитая произведения, созданные еще до Первой мировой войны. Или уж, на худой конец, до Второй. В глубине души он, конечно, лелеял мысль, что в один прекрасный день станет общепризнанным гением. Только вряд ли это произойдет на будущей неделе. И сомнительно, чтобы толчком ко всеобщему признанию послужили рамы его картин. Все-таки Роман надеялся убедить хозяев Малой Галереи, что рама — это не главное.
А пока он стоял на лестнице и слушал возбужденные речи хозяина чердака. Перегнувшись через старые деревянные, отполированные временем перила, украшенные лошадиными головами, пан Ян широко улыбался, демонстрируя немногие уцелевшие зубы.
— Вы только поймите меня правильно… Вы слушаете? Теперешнее правительство вообще не соображает, что делает, вы ведь меня понимаете…
— О прежнем правительстве, пан Ян, вы высказывались в том же духе.
— Вы прямо как ребенок, пан Роман. — Квартирный хозяин посмотрел вверх, словно призывая лестницу в свидетели. — И прежнее правительство ни черта не соображало. Вы согласны со мной?
Роман вздохнул и покачал головой. Вообще-то он был согласен с паном Яном, только не хотел затягивать разговор.
— Вы только посмотрите, что с погодой сделали, сегодня давление 730, просто жить невозможно, понимаете меня?
— Понимаю, — ответил Роман и сделал несколько шагов вниз по лестнице, умоляюще глядя на хозяина. — Ну, давление-то наверняка поднимется.
— Ну вы и оптимист, — заржал пан Ян. — У меня уже не поднимется, я старик. Вы, молодежь, другое дело…
Роман поднял воротник куртки. Ветер, сырость, и в галерею уже не успеть. Хорошо еще, у него есть друзья, которым не надо ничего доказывать и перед которыми не стыдно за то, что у тебя нету ни денег, ни приличных шмоток, ни машины, ни женщины рядом… А самое главное, друзья никогда не лезут с вопросами и умными советами. Например:
Зачем же ты, мой дорогой, так опрометчиво бросил психологию?
Работал бы в какой-нибудь консультации, а живописью занимался в свободное время.
Кафка, милый ты мой, всю жизнь ходил на службу, тем не менее ему хватало времени, чтобы писать.
Каждый считает себя гениальным, но жизнь так устроена, что наверх тебе не пробиться.
Если хочешь угробить жизнь на всякие капризы — твое дело, только на меня не рассчитывай.
А-а-а, так вы художник… А правда, что все художники — гомосексуалисты? Только без обид, я так спросил…
Тебе что, нечего надеть? На кого ты похож? Сегодня даже богема ходит в костюмах. Встречают-то по одежке.
Роман решил сразу отправиться к Розе, не дожидаясь автобуса. Всего-то полчаса пешком.
* * *
Кшиштоф открыл дверь своего сверкающего «вольво» и сунул на заднее сиденье две упаковки пива и бутылку вина. Предстоящая встреча с друзьями его радовала. Только Буба опять будет его задирать… вот ведь мигрень ходячая. И все-таки здорово, что раз в две недели можно наконец скинуть опостылевший костюм и хотя бы на пару часов забыть о биржевых индексах.
Пан директор, как вы думаете, стоит размещать средства в векселях и паях…
Макроэкономическая ситуация в ряде стран показывает, что.:.
Ликвидность фондов и минимизация риска обесценивания активов акционеров…
Муниципальные ценные бумаги 3,05 %…
Раз в две недели, в стороне от подчиненных и начальников, Кшиштоф мог делать что заблагорассудится. Пить, если захочет. Но он не пил — ему нравилось водить свою машину. На банкетах он тоже никогда не пил. Не до этого.
Это шеф компании «Бринмарен», с ним предстоит решить вопрос задолженности…
Министр преобразований собственности, вам с ним следует…
Хорошо бы вам, пан Кшиштоф…
Пан директор, председатель правления фонда «Эхосонд» хотел бы с вами обсудить…
Вы поосторожнее с председателем совета акционеров…
Главный любит выпить, а потом на все соглашается, так что вы уж, пан Кшиштоф, будьте так добры…
А здесь осторожность без надобности, неважно, кто что скажет, не надо защищать ничьи интересы, брать на себя обязательства… Не надо ничего знать заранее, предусматривать, прогнозировать, иметь конструктивные идеи.
В пятницу можно подурачиться (не заходя слишком далеко, а то Буба прицепится), сыграть с мужиками в бридж и потанцевать. Роза потрясающе танцует! И ничего ей от него не нужно — ни должности, ни повышения оклада, ни решения вопроса.
К тому же Кшиштоф был рад, что Роман, единственный свидетель его прошлого, оказался настоящим другом и не сказал никому ни слова. Есть еще на свете люди, кому можно доверять.
* * *
Себастьян возвращался с занятий на велосипеде. Ветер дул ему прямо в лицо, руки мерзли, перчатки он забыл дома, а весна в этом году все никак не наступала. Ну что еще предложить своим подопечным? Хорошо хоть Роза не знает, чем он занимался последние два часа.
Он только зайдет домой, переоденется и поедет к Розе на такси. На ночь останется, вот и вся радость. Проклятая погода, все из-за этой погоды. Слава богу, можно вырваться с каторги. Смыться из дома. Забыть, что его ждет изо дня в день.
Себастьян, если у тебя нет других дел, не мог бы ты…
Не хотела бы тебя перетруждать, но…
Извини, пожалуйста, можно тебя попросить…
Ты за меня не волнуйся, я справлюсь…
Ты не обязан этого делать…
Нет, нет, что это тебе взбрело в голову…
Разумеется, я не против, чтобы ты отлучился…
Опять уходишь?..
