В дни его поездки на море мотоцикл стоял в гараже, хотя Ник и скучал по нему. Поэтому теперь он заводил «Хонду» с двойным удовольствием.
За спиной остались дома спальных районов, вслед за которыми следовала окружная. Важно было не проехать нужный поворот.
* * *
– Какой вам сегодня суп в детском саду давали?
– Не гороховый!
– Ну а какой?
– Не гороховый!
– Ну а всё-таки…
– Суп, в котором нет гороха.
– Светочка, тебе бы в разведке служить. Военных тайн не выдаёшь.
Никанор сидел на огромном диване в квартире кузины Кати и наслаждался разговором с её дочкой. Это был ребёнок-самородок. Перлы сыпались из её уст, как спелые абрикосы с июльского дерева. Взрослые не успевали перевести дух от смеха и удивления, а Светочка уже выдавала новый афоризм.
Её мама Катя не особенно отставала от ребёнка. Никанор обожал свою сестру за неуёмную весёлость и живой ум. Её прибаутки раздавались в течение дня из разных концов квартиры и пользовались одинаковым успехом у детей и взрослых.
Катя с мужем давно хотели девочку. Хотели девочку – получались мальчики. Хотели-хотели, старались-старались и достигли-таки желаемого: теперь у них четыре мальчика и одна девочка. Упорные!
Их финансовое положение, к счастью, было довольно устойчивое, учитывая нестабильность страны проживания, и позволяло им экспериментировать с демографической ситуацией в семье, хотя пятеро – это, признаться, звучало мощно: всё же до благосостояния Анжелины Джоли они существенно не дотягивали.
– Катя, – спрашивал сестру Никанор, – вот просвети, как это – пятеро детей? Какие ощущения?
– Ну как тебе сказать, – сестра на секунду задумалась, – как-то немного многолюдно. – Потом, взглянув на малышей, ласково улыбнулась. – Хотя муж сказал, что, начиная с третьего, прибывающие единицы почти перестаёшь замечать – сливаются с полком.
Никанор и его двоюродная сестра были большими любителями путешествий, но Катя сейчас почти не ездила, и Ник, чтобы её развлечь, вспомнил недавнюю поездку в Сингапур.
– Представь, Кэт, иду я вдоль реки, а на другом берегу автобус движется, и вдруг – вижу, как он через полминуты в реку на скорости съезжает. Я слегка даже присел. А он въехал себе в реку, а дальше, как ондатра – вплавь. После такой картинки я до конца поездки уже ничему не удивлялся. Оказалось, что это местные автобусы-амфибии. Вот это колорит – всякие Пизанские башни нервно курят в туалете. Можешь ты представить, что едет, к примеру, у вас троллейбус по набережной, а потом ныряет в воду и форсирует Днепр?
Сингапур вообще уникален. Нам бы в страну их правительство на несколько лет ангажировать. Они за два-три десятилетия из кучки хижин на болотах инопланетный город сделали. Оранжерею для бизнеса, газовую камеру для коррупции.
– А я сейчас всё больше телеком, увы, развлекаюсь? Тут тоже перлы попадаются. «Доктора Хауса» люблю посмотреть, оригинальный такой сериальчик. Там все случаи из его врачебной практики исключительные. Извращенка, скажи! Вот, представь: писаешь ты в Амазонку, а к тебе в гости по струе рыбка заплывает, только не золотая, а хищная и, зараза, маленькая.
– И что?
– Ну что-что. И отправляешься ты прямым ходом к доктору Хаусу. Он же мастак по сложным случаям. И говоришь: «Док, в меня рыбка заплыла».
Пока они говорили, а дети ползали и, визжа, кувыркались по Никанору, в квартиру вошли Гена и абсент. Зелёный напиток плескался в литровой ёмкости под мышкой, а в руках Геннадия были два битком набитых пакета с деликатесно-продуктовым содержимым. Никанор почему-то вдруг представил абсент в трёхлитровой банке из-под солёных огурцов, как первач, улыбнулся про себя и подумал, что это смотрелось бы креативно.
Понимая, что «живым» от Гены ему, скорее всего, не уйти, и минимум на день придётся отплыть в нирвану, Ник направился к телефону, чтобы заранее договориться о встрече с Эн Бэ.
* * *
Разговор с бывшим сотрудником научной станции в Антарктиде высветил неожиданные грани в вопросе, изучаемом «Ник энд Ко». Никанор понял, что не зря потратил время.
Ещё в самом начале семидесятых среди приверженцев версии существования антарктической нацистской базы промелькнула информация о какой-то проявившейся антарктической цивилизации, которую все они, естественно, связывали с этой самой базой. Информация была расплывчатая, сомнительная и фактами не подтверждённая. Услышав, что такая байка гуляла в среде интересующихся, питерские коллекционеры позднее вышли на человека, который работал на одной из советских антарктических научно-исследовательских станций в тот период. Этим человеком и был Эн Бэ, с которым встретился Никанор. Познакомившись поближе, он узнал от него, казалось, невероятную историю, напрямую связанную с этой байкой. Оказалось, что Эн Бэ был непосредственным свидетелем ситуации, из которой потом складывались всевозможные туманные слухи, домыслы и легенды. А дыма, как известно, без огня не бывает.
Эн Бэ любил чешское пиво, аквариумы и арт-хаусное кино. Аквариумы он не то чтобы любил – он их делал и на них зарабатывал. Его мастерская изготавливала самые невиданные конфигурации этих маленьких искусственных водоёмов и весьма в этом преуспевала. Чего только ни заказывали предпринимателю городские нувориши: и барные стойки в виде аквариумов, и стеклянные колонны для рыб, и настенные панно в гостиные, которые выглядели, как ожившие картины. А дома у Эн Бэ жил хамелеон Муля. Мулю он любил на контрасте. Всякая рыбная живность на фоне работы ему порядком надоела. Пока Муля грустил дома, Эн Бэ вспоминал его на рабочем месте. Это были чистые и высокие отношения.
Эн Бэ увлёк Ника в известные ему закоулки изучаемой темы и наслаждался реакцией собеседника на свой рассказ. Вытащив из анналов памяти факты и слухи об антарктической цивилизации, которые ходили среди любителей загадочного, Эн Бэ не на шутку ошеломил Никанора. Слухи гласили, что на рубеже шестидесятых и семидесятых на одной из советских антарктических станций произошло некое экстраординарное происшествие. Однажды вблизи станции сотрудники обнаружили обессилевшего полузамёрзшего человека.
– Как ты понимаешь, Никанор, – Эн Бэ тяжело взглянул на Ника, – в Антарктиде случайных прохожих не бывает. И неслучайных практически тоже. Представь себе прохожего на Марсе. Это был, что называется, подарочек похлеще НЛО. Наши охренительно-офонарительные рожи ты можешь себе представить. Это действительно было какое-то запредельное событие. Самое интересное, что человек, которого мы нашли, был, как бы тебе сказать, какой-то слишком чужой, слишком не наш. Отличался поведением, манерами, одеждой от всех людей, которых я когда-либо встречал. В том числе, иностранцев. С другой стороны, ничего инопланетного в нём не было. Человек как человек, вполне земной. Но всё, что было на нём и с ним – одежда, личные вещи – неуловимо отличалось от наших. Вроде бы всё то же, да не то. Такое впечатление, что всё делалось в изоляции от остального мира, и самого человека долго не было в суете современной цивилизации. По типажу он был, как сказали бы расоведы, истинный ариец. Находился в болезненном, в основном бессознательном, состоянии, периодически впадая в бред. В один из таких моментов мы услышали обрывки странной истории о каком-то городе-государстве, где было восстание, и восставшие захватили власть, свергнув правительство. Оказалось, пришелец отлично шпрехает на немецком. Но куски его фраз, можно было лишь приблизительно соединить в общую картину.
