Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
В фойе темно, еле различимы висящие в окнах-витринах афиши фильмов, спектаклей, концертов… Я обошел здание, нажал кнопку звонка возле служебной двери, через которую только и входил во Дворец все последние годы. Ожидая, когда откроют, допил остатки пива, бутылку поставил на асфальт, снова позвонил.
– Кто там? – в конце концов.
– Это я!.. – Я почему-то растерялся. – Роман, актер из театра! Можно войти?
– У-у, – то ли одобрительная, то ли недовольная реакция, и щелчки замка.
Дверь открыл пожилой сторож-вахтер. Кажется, Леонидом зовут или Георгием…
– Здравствуйте, – сказал я, входя. – Есть из наших кто-нибудь?
– Е-есть. Сидя-ат… А вы уже, что ли, прибыли?
– Прибыл. – Беседовать с вахтером никакого желания не было, и я пошел в сторону коридора; бросил для приличия: – Спокойной ночи!
– Угу, спокойной, – вздох-ворчание.
Наш режиссер любит сцену. Даже читки проводит в основном на ней, и актеры не сидят, разложив на коленях листы с ролью, а прохаживаются туда-сюда. Игорь следит, вслушивается, что-то записывает в блокноте – наверное, намечает мизансцены, разводы…
Я заглянул в зал. Сцена освещена желтым неярким светом. Искрится в углу черный рояль. На сцене три человека: Саня и Алексей, молодые ребята, не так давно окончившие Абаканское училище культуры, и незнакомая мне девушка. Золотистые, длинные, слегка завитые на концах волосы, тонкое лицо, глаза блестят. Стоит прямо, смотрит вдаль; в длинном светлом платье, сшитом по моде начала прошлого века, кажется очень высокой, напоминает статую. Говорит громко, с надрывной иронией, почти поет:
– Родить ребенка? Благодарю вас, Владимир. У меня уже был однажды щенок от премированного фокстерьера. Они забавны только до четырех месяцев. Но, к сожалению, гадят.
– Развратничайте, – дает нервным голосом реплику Саня, а Алексей в этот момент явно непроизвольно вздрагивает и испуганно смотрит на девушку.
– В объятиях мужчины, – усмехается она, – я получаю меньше удовольствия, чем от хорошей шоколадной конфеты.
Игорь внизу, среди зеленых сидений, напротив девушки. Руки, по обыкновению, скрестил на груди. Не вижу сейчас его глаза, но знаю, уверен: они тоже блестят, он увлечен, заворожен, он сдерживается, чтоб не вступить в диалог с актрисой вместо Сани…
Но вот она сказала последние слова эпизода, ослабила стан, и Игорь тут же очнулся, расцепил руки, привычным движением бросил пряди своего каре с висков за уши.
– Пока что отлично!.. Н-нда… Только… Понимаешь, Светлана… – И принялся объяснять, и голос с каждым словом становился жестче, критичнее: – Последнюю фразу нужно произносить уже всерьез. Тут Ольга все время жеманничает, кокетничает – она не может без этого, это стиль ее поведения. Но вот фразу «А я тщеславна» она говорит всерьез, даже с сожалением. Понимаешь? Она чувствует, что из нее ничего не выйдет: ни матери, ни актрисы, ни любовницы, никого. Ольга – это бабочка, а бабочки долго не могут порхать. И… все-таки она умная женщина, – Игорь снова отбросил волосы, пошел вдоль сидений, – поэтому она ищет смысл своего существования, видит свою никчемность…
Он повернул голову, увидел меня. На лице тут же вспыхнуло недоумение, а затем – радость.
– Оп-ля! – развел руки. – Добро пожаловать!
– Привет, – я заулыбался и пошел к нему.
– Ты откуда свалился? – Игорь обнял меня с какой-то железной тяжестью, которая всегда поражала, не вязалась с его худощавой, почти изможденной фигурой, хлопнул по плечу, отшагнул. – А, герой-любовник?
– Вот, приехал…
– Но-овость… Так, ребята, – Игорь повернулся к стоящим на сцене, – на сегодня, видимо, закончили.
Саня и Алексей бросились ко мне, девушка, кажется, с сожалением стала листать свою роль…
Позволив парням немного порадоваться, поизумляться моему внезапному появлению, Игорь велел им отправляться домой:
– Выспаться надо. Завтра большой день у нас будет. Давайте.
С режиссером они спорить не смели – послушно собрались и ушли. Мы вдвоем уселись в кресла в первом ряду.
– Н-ну, – выдохнул Игорь и с полуулыбкой смотрел на меня, – значит, не приняли?
Несмотря на множество слов, протараторенных только что, когда здоровался, обнимался с парнями, я не успел, да и не решился твердо ответить, поступил в училище или нет. Отделался эмоциональными, но бессвязными междометиями. Теперь же наступил момент признаваться… И я почти уже начал говорить то, что заучил, обкатал, сделал вроде бы правдой – что увидел, как там всё обстоит в Москве, насмотрелся на абитуриентов, на всю эту корыстную суету и умчался обратно сюда; да, я был уверен, что сейчас скажу об этом Игорю, но наткнулся на его взгляд, на его полуулыбку и понял, что он знает, с первой секунды определил, что со мной произошло. И сказал тихонько, жалобно, как получивший двойку школьничек:
– Экзамен по специальности завалил. И сразу уехал. – Вздохнул, помолчал, все-таки решил слегка оправдаться: – Не понравилось мне там. Мерзко как-то…
– Ну и плюнь. На черта тебе надо это училище! Я тогда хотел отговаривать, а потом решил: нужно дать возможность попробовать. Обжечься, так сказать… Запретил бы, ты ведь потом бы всю жизнь жалел, злился на меня… Ничего, Ромка, мы тут с тобой еще такое наделаем! Честно, рад, что все так случилось. Как раз вовремя ты вернулся…
– Подожди, – перебил я, чувствуя, как опять во мне разрастается, растворяя остальные мысли, потребность начать другую, новую жизнь, жизнь без театра, без Игоря. – Подожди… Я вот поговорить хотел с тобой…
– Минуту, – он повернулся к девушке. – Свет, спускайся сюда… Познакомьтесь, – привстал, когда высокая, очень стройная в своем платье, какая-то вся светло-золотистая девушка подошла, – это Роман, мой любимец, главная жемчужина труппы. Ты уже о нем наслышана, думаю?
– Да, – кивнула она, приподняла уголки губ, изображая улыбку. – Очень приятно.
– А это – Светлана Чижаева. Заканчивает училище культуры в Абакане… Ездил туда недавненько, увидел, и – вот… – Игорь с гордостью посмотрел на стоящую перед ним девушку. – Понял, кого ищу. Божьей милостью Мариенгофская Ольга.
– Что?.. Кто божьей милостью? – не понял я.
Игорь глянул на меня с удивлением, а потом спохватился:
– А, ты ведь не знаешь! Я за «Циников» взялся! Не читал? Мариенгофа?.. Потрясная вещь, сейчас особенно – в самую точку. Параллели по всем линиям!
Я заинтересовался:
– Пьеса?
– Нет, проза. Про времена военного коммунизма и начало нэпа. Одни в нищете, другие по ресторанам. И русская интеллигенция посреди этого… За две недели инсценировку сделал, на подъеме… Давно такого вдохновения не испытывал. Светланку увидел, – Игорь снова обвел взглядом девушку, – и засел… В центре – два юных существа. Ольга и Владимир. Они любят друг друга, стараются быть в стороне от ужасов времени… Ольгу вот сразу нашел, почти насильно привез. Теперь она пленница наша! Обещает не убегать, по крайней мере, до осени. Да, Светланка?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
