Книга Все оттенки мрака - Михаил Март

Особняк Иннокентия Суконникова впечатлял своей масштабностью и элегантностью. Капитан Угрюмов пояснил:

— Таких дворцов в нашем городе четыре. Не удивляйтесь. Их хозяевами были князья, великие фамилии России, как их сейчас называют. Все они бежали за границу, когда Фрунзе захватил юг. Эти места облюбовали люди, знающие толк в природе и имеющие немало денег на постройки своих хором. Город с его мощеными дорогами начинался с них. При советской власти усадьбы передали санаториям. При нынешнем бардаке эти дома выкупили частники. Кто-то для себя, кто-то открыл отели. Суконников был банкиром и меценатом. Он много сделал для города. Кстати, деньги на постройку стриптиз-клуба тоже он давал. Вот почему детишки магната бегали стрелять мелочь к Колпакчи. Папаша детей не баловал, а дядя Миша им ни в чем не отказывал, хотя с банком он давно уже рассчитался. Три дня назад Суконников умер.

— Да, с этой семейкой надо быть поделикатней, — сказал Визгунов, когда они поднялись на крыльцо.

Дом состоял из трех этажей с высокой крутой крышей, где мог бы располагаться еще один этаж. И это был единственный дворец, оставшийся при своем естественном грязно-сером цвете. Если бы его перекрасили, он стал бы слишком заметным. Очевидно, хозяин предпочитал оставаться в тени. Визгунов и Балабанов были людьми новыми в этих местах. Они не успели познакомиться со всеми крупными бонзами нового места службы. Со своими еще не разобрались в полной мере. Коррупция процветала не только в рядах полиции, но и на всех крупных предприятиях. Чего стоил яхт-клуб, до которого пока руки не дошли. На всем побережье нет столько яхт. А тут еще убийства. Может быть, и это явление здесь считается обыденным? Просто преступления такого характера здесь не фиксировались, а тихо заминались. У Визгунова не было ответов на все вопросы. А главное, жители города умели держать язык за зубами. Появление нового руководства полиции здесь встретили враждебно. Никто не хотел ничего менять. Полгода сезона обеспечивало людей деньгами на полгода застоя. Никто ни на что не жаловался. Правды никто не искал. Два десятка человек заткнули рот всему населению, и оно смирилось. Никто не верил в перемены, а потому и не высовывал носа.

Балабанов взглянул на часы. Уже светало, четвертый час, он тяжело вздохнул и нажал на кнопку звонка.

Дверь долго не открывали. Потом в смотровом окошке появилась физиономия чернокожей девицы. Ее явно подняли с постели.

— Мы из полиции и нам срочно нужна хозяйка. — Балабанов показал свое удостоверение.

Их впустили и велели ждать внизу. Они попали в просторный холл, отделанный белым мрамором, с мраморной же лестницей шириной в несколько метров. Тут стоял белый диван и такие же кресла, а стены были увешаны картинами и медными канделябрами. Они будто в другой век попали.

Хозяйка вышла к ним через двадцать минут. Элегантная дама в длинном черном шелковом халате, обтягивающем прекрасную фигуру, ее карие глаза выглядели томными и таинственными.

— Что должно было случиться в этом городе, если меня поднимают с постели среди ночи?

Она спускалась по лестнице очень медленно, разглядывая трех стоящих внизу мужчин в штатском. Чернокожая горничная отставала на шаг от нее с видом няньки, следящей за не умеющим ходить малышом.

— Я сожалею о доставленном вам неудобстве, — начал Визгунов разговор в несвойственной ему форме. — Но к нашему общему разочарованию я вынужден допросить ваших детей. Обоих. Сына и дочь. Сегодня вечером они оба были в стриптиз-клубе «Афродита» и общались с его директором. Нам важны их свидетельские показания. Михаил Колпакчи был найден мертвым на своем рабочем месте. Дело безотлагательное, это и стало причиной нашего столь позднего или, лучше сказать, раннего вторжения.

Женщина спустилась вниз и, немного пошатываясь без крепких перил, прошла к дивану и села.

— Новость печальная, — сказала она, вздохнув. — Вы полиция, вам лучше знать, что и когда надо делать.

Она глянула на чернокожую помощницу и кивнула ей. Возможно, это означало ее одобрение, так как та повернулась и ушла.

Визгунову показалось, будто хозяйка не в себе. Ее лицо ничего не выражало и ей просто хотелось спать. Глаза оставались прикрытыми, она только с высоты лестницы оглядела гостей, но, спустившись вниз, ни на кого уже не смотрела. Вероятно, глаза могли ее выдать. Вряд ли речь шла об алкоголе. За полночи человек успел бы проспаться. Наркотики? Возможно. Но и от снотворного люди дуреют. Почему полковник во всем видел криминал? Этот вопрос он сейчас сам себе задавал. В чем-то он, конечно, прав. Дамочка вела себя неадекватно и плохо держалась на ногах.

— У вас много картин. Это подлинники?

— А черт их знает, — ответила она, не глядя на стены. — Мы нашли их на чердаке. Там целый склад полотен. Остались еще от князей. Удивляюсь, как они сохранились до наших времен. Тут же до нас горком партии был, а тем не до чердаков и подвалов. Да из живописи они вешали в своих кабинетах портреты тринадцати апостолов и других картин не признавали.

— Разве апостолов было тринадцать?

— Я говорю о членах политбюро. Чертова дюжина. — Она бегло глянула на Визгунова, но, поймав его взгляд, опять уткнулась в пол. — По возрасту вы должны помнить те времена.

— Я не представился. Полковник Визгунов. Новый начальник управления.

— Все равно не запомню. Елена Макаровна Еланская. Вдова. Имею двух детей-вампиров, которые пьют мою кровь. Можете их забрать. Я не возражаю. Отца они в могилу спихнули. Похоже, за меня взялись.

— Наш приезд формальность. Это даже не допрос. Если хотите, вы можете не присутствовать, а вернуться к себе. К вам у нас вопросов нет.