Единственное, о чем я жалею, сказал один человек, что после войны он не попался в руки военному трибуналу. Или хотя бы нам.
После войны? переспросил Квин.
Ага, он умер через несколько дней после капитуляции Японии, не знаю как именно. По одной версии, он вернулся в Токио и в конце концов окончательно спился. По другой — вернулся в Камакуру и сошел с ума, покончил с собой, бросившись во время тайфуна под рушащуюся стену.
В любом случае, его больше нет. И нечего о нем вспомнить.
История Герати, наоборот, казалось, начинается именно там, где заканчивается история иезуита.
О его довоенной жизни известно было крайне мало; только то, что он жил в Токио и называл себя представителем канадской фирмы, занимающейся производством поддельных лекарств от проказы. Это был мрачный человек, он всегда держался особняком, почти ни с кем не общался и редко говорил с европейцами. В редких случаях, когда он вообще попадался кому-нибудь на глаза, он всегда был один. Он никогда даже не пытался кому-то впарить свои лекарства и не имел видимых источников дохода. По правде говоря, создавалось впечатление, что он вообще ничем не занимается.
Поговаривали, что его разыскивают в Соединенных Штатах как преступника. По другой версии, он занимался перевозкой контрабанды из Мукдена в Шанхай — именно этим маршрутом он уезжал из Токио в тридцатых. Судя по всему, он пробыл в Шанхае вплоть до начала войны, а потом сбежал из Китая на Филиппины. Японцы добрались и до Филиппин. Деваться ему было некуда, и он ушел в горы.
Как только японцы капитулировали, он спустился с гор, пришел к американцам и представился легендарным бойцом-партизаном, сражавшимся долгие годы в горах в одиночку, — тщательно продуманная легенда, которую он рассказывал с такой убедительностью, что его наградили медалью за отвагу и рекомендовали на полковничью должность в армейском резерве.
Пока Герати ждал утверждения в должности, он уговорил начальство отправить его в Японию, на том основании, что он знает язык и имеет большой опыт работы в Японии и в Китае. В Токио он вернулся в первые дни оккупации, и ему доверили ответственный пост, связанный с предварительными разысканьями в архивах Императорской Армии, а именно с захваченными материалами Кемпейтай по Китаю.
Герати едва успел проработать там месяц или два, как таинственный пожар спалил целое крыло, где хранились документы Кемпейтай. Американские власти тут же заподозрили неладное, не найдя на месте пожара пепла от сгоревшей бумаги. Более того, слепой нищий японец, спавший в канаве у склада, сообщил, что в ночь пожара его разбудил рев проезжавшей мимо автоколонны.
Один телефонный звонок, другой — и выяснилось, что несколько военных грузовиков во время пожара действительно выезжали на задания, но в районе Токио никто никуда никаких автоколонн не отправлял.
Эта информация поступила одновременно с докладом о том, чем Герати занимался во время войны. Самое поверхностное расследование на Филиппинах показало, что огромного американца прекрасно помнят во многих горных деревушках, но исключительно как жуткого бездельника. Сотни крестьян готовы были подтвердить тот факт, что во время войны он только и знал, что дрыхнуть целые дни напролет, а по ночам воровать у них домашнее пиво. Конечно, он разучивал с их детьми «Вперед, сыны Христовы» и призывал их всех как один отдать свои жизни в священной войне против японцев, но сам никогда не покидал окрестностей затерянной в горах церквушки на вершине холма, где в темном углу за алтарем висел его гамак.
Герати вызвали и показали ему доклад. Прочитал он его, не сказав ни слова. Привели нищего, чтобы тот повторил свои показания. В ответ на это Герати ответил: слепой умирает с голоду, и поэтому ему могло привидеться все, что угодно. В качестве доказательства он дал голодному как волк нищему репу и спросил, на что это похоже по вкусу. Дрожащий от голода старик ответил, что эта еда заключает в себе аромат зеленого чая и вкус молодого риса с едва заметным оттенком превосходного сырого тунца. Герати потрепал старика по голове, пообещал купить ему целый мешок репы и повернулся к своим обвинителям, улыбаясь во весь рот.
Уволили его немедленно, объяснив при этом, что он никогда больше не сможет работать на американское правительство; это заявление он принял с диким хохотом и с жестом настолько оскорбительным, что его тут же вышвырнули за дверь.
С тех пор он зарабатывал себе на жизнь, устраивая по вечерам увеселительные мероприятия весьма сомнительного свойства для американских офицеров и их жен. Устроившись у стойки бара в одном из лучших отелей Токио, он начинал разглагольствовать о том, что называл жуткими сексуальными нравами простого человека в кимоно. Большинство американцев в оккупационной армии ровным счетом ничего не знало о Японии, а Герати, судя по всему, знал едва ли не все. За вечер он не только напивался за чужой счет, но обычно еще и умудрялся уговорить наивных американцев прийти на некое шоу для избранных.
Начинаем в полночь, говорил он, потому что именно в это время оживают демоны. Эти порочные практики широко распространились в эпоху воюющих царств, когда столицу перенесли в Киото, сохрани нас святые угодники, а уж потом эти черти занялись своими грязными делишками в Камакуре. Вам приходилось бывать в Киото? Тогда вы поймете, про какие темные переулки и заросшие тропинки я говорю. Про потайные дверцы и подземные ходы, про монастыри, запрятанные далеко в горах, где даже самых душераздирающих воплей никто не услышит. Ровно в полночь от пристани отчаливали лодки, и задолго до рассвета, будьте уверены, несчастные жертвы, которых пытали, связав и заткнув им рот, уже покоились на дне, так чтобы ни единого очевидца этих дьявольских наслаждений не осталось под луной — кроме самой луны. Почитайте старые хроники, там все написано, тысячу лет тому назад. Так вот, я и говорю, что за непроницаемым выражением лица и подобострастными манерами простого человека в кимоно скрываются жуткие древние тайны. Но, может быть, за небольшую сумму, если мы будем вести себя правильно, двое приятелей или даже супружеская пара смогут хотя бы одним глазком взглянуть на эти давно забытые мерзости, на старые как мир порочные привычки. Какой смысл приезжать на Восток, если ты не узнаешь о нем всей правды? Разве мы сможем победить зло, если не познакомимся с ним во всех его обличьях?
Чем ближе к ночи, тем красноречивее становился Герати, тем чаще плавала над стойкой его голова, тем больше выкатывались его глаза каждый раз, как он нараспев произносил имена своих любимых святых.
Жестокости, шипел он, дикость, уходящие в глубину веков дьявольские жестокости: от первого прикосновения до ужасных зверств — и вплоть до ленивой пресыщенности. К рассвету в Удзи выпускали стаи голодных бакланов, и они охотились не только на рыбу. Дворяне снимали колпачки с ловчих соколов, монахи-воины обнажали мечи, настоятели монастырей спускали со сворки пауков и летучих мышей, сотни несчастных детей кричали во мгле. Чего говорите? Устроим маленькое шоу?
