6
Локки смотрел на девочку, разинув рот. Она плавно, словно призрак, приближалась, пока не оказалась в двух шагах от него. Локки подумал: ужасно глупо угрожать стилетом девочке меньше грех футов ростом, но тут в почти полной темноте девочка холодно улыбнулась, и злоба, читавшаяся в ее улыбке, заставила Локки крепче сжать оружие. Девочка рукой коснулась подбородка.
— Хотя он говорить не может, — сказала она.
— Хотя сам он говорить не может… — подхватил в темноте хор продавцов, теперь неподвижных.
— Хотя он обезумел, — сказала девочка, протягивая к Локки и Жеану руки ладонями вверх.
— Обезумел от боли, обезумел без меры… — шептал хор продавцов.
— Но у него есть друзья, — сказала девочка. — И эти друзья помнят.
Локки почувствовал, как за его спиной пошевелился Жеан; неожиданно в его руках оказались оба топора, черные стальные лезвия обнажились в ночи.
— Эти люди — марионетки. Где-то недалеко действуют контрмаги, — прошипел Жеан.
— Покажитесь, проклятые трусы! — сказал Локки, обращаясь к девочке.
— Мы показываем свою силу, — ответила она.
— Что еще вы хотите… — шептал неровный круг хора; в пустых глазах продавцов отражались лужи.
— Что еще вы хотите увидеть, мастер Ламора?
Девочка изобразила зловещую пародию на реверанс.
— Чего бы вы ни хотели, — сказал Локки, — оставьте этих людей в покое. Сами поговорите с нами. Мы не хотим, чтобы вы причиняли вред этим людям…
— Конечно, мастер Ламора…
— Конечно… — шептал хор.
— Конечно, это правильно, — говорила девочка. — Значит, вы хотите услышать, что мы должны сказать?
— Скажите наконец, что вам нужно!
— Вы должны ответить, — сказала девочка.
— Ответить за Сокольничего, — подхватил хор.
— Вы должны ответить. Оба.
— Идите вы!.. — крикнул Локки. — Мы ответили за Сокольничего. Наш ответ — десять отрубленных пальцев и отрезанный язык. За смерть троих друзей. Вы получили его живым, а это больше, чем он заслуживает.
— Не вам судить, — прошипела девочка.
— …судить картенского мага… — прошептал хор.
— Не вам судить и вам не понять закон, — говорила девочка.
— Его знает весь мир: за убийство контрмага — смерть, — ответил Жеан. — Это и еще кое-что. Мы оставили ему жизнь и позаботились о том, чтобы он вернулся к вам. Наше дело окончено. Если вы хотели более тонкого обращения, следовало предупредить нас письмом.
— Это не дело, — сказала девочка.
— Это личное, — говорил хор.
— Личное, — повторила девочка. — Брат потерял кровь; мы такого не прощаем.
— Сукины дети! — сказал Локки. — Вы что, и впрямь мните себя богами? Я не нападал на Сокольничего в темном переулке и не отбирал у него кошелек. Он помогал убить моих друзей! Мне его не жаль и не жаль вас! Убейте нас, и покончим на этом, или убирайтесь и освободите этих людей.
— Нет, — сказал продавец скорпионов.
— Нет, — повторил хор.
— Трусы! Вы обмочились от страха! — Жеан нацелил топорик на девочку. — Ваш вздор нас не испугает!
— Если придется, — сказал Локки, — мы будем сражаться с вами любым оружием и доберемся до Картена. Как все люди, вы тоже уязвимы. Мне кажется, единственное, что вы можете сделать, — убить нас.
— Нет, — сказала девочка, хихикая.
— Мы можем сделать хуже, — сказала торговка фруктами.
— Мы можем оставить вас жить, — сказал продавец скорпионов.
— Жить в страхе и неуверенности, — подхватила девочка.
— В неуверенности, — повторил хор; продавцы начали отступать, их круг расширялся.
— Мы можем следить за вами, — говорила девочка.
— Следовать за вами, — подтверждал хор.
— Теперь ждите, — сказала девочка. — Играйте в свои маленькие игры. Зарабатывайте жалкие деньги…
— И ждите, — шептал хор. — Ждите нашего ответа. Ждите нашего времени.
— Мы всегда можем до вас дотянуться, — говорила девочка, — мы всегда вас видим.
— Всегда, — шептал хор. Продавцы медленно расходились к своим прилавкам, принимали те же позы, что несколько минут назад.
— Вас ждут несчастья, — говорила девочка, уходя. — За Сокольничего из Картена.
Локки и Жеан молчали. Продавцы разошлись по местам, фонари снова загорелись, тьма поредела. Все кончилось. На лицах продавцов появилось прежнее выражение интереса к прохожим и скуки, они снова заговорили друг с другом. Локки и Жеан быстро спрятали оружие, пока его никто не заметил.
— Боже, — сказал Жеан с заметной дрожью.
— Мне вдруг показалось, — негромко сказал Локки, — что за этой проклятой каруселью я все же выпил недостаточно. — Перед его глазами все расплывалось; поднеся руку к щекам, он удивился, обнаружив, что плачет. — Ублюдки, — сказал он. — Проклятые трусливые позеры!
— Да, — согласился Жеан.
Они снова двинулись вперед, осторожно осматриваясь по сторонам. Девочка, которая больше прочих говорила от имени контрмагов, теперь сидела рядом с пожилым мужчиной и под его присмотром сортировала сушеный инжир в корзине. Когда они проходили мимо, девочка застенчиво улыбнулась им.
— Ненавижу их, — прошептал Локки. — Ненавижу все это. Как думаешь, действительно они что-то подготовили для нас или это была просто показуха?
— Думаю, и то и другое, — со вздохом ответил Жеан. — Strut peti. Дрогнем мы или продолжим игру? В худшем случае у нас на счету в Шпиле несколько тысяч солари. Мы можем забрать их, сесть на корабль и исчезнуть еще до завтрашнего полудня.
— Куда?
— Куда угодно.
— Если они настроены серьезно, от этих придурков не уйти.
— Да, но…
— Проклятый Картен. — Локки сжал кулаки. — Знаешь, кажется, я понимаю. Понимаю, что должен был чувствовать Серый Король. Я никогда там не был, но если бы я мог раздавить Картен, сжечь проклятый город дотла, заставить море проглотить его… Я бы сделал это. Да простят меня боги, сделал бы.
Жеан неожиданно остановился, словно наткнулся на что-то.
— Есть… еще одна сложность, Локки. Да простят меня боги.
— Что?
— Даже если ты останешься… мне оставаться нельзя. Я должен уйти и держаться от тебя как можно дальше.
— Что за вздор?
— Они знают мое имя!
Жеан схватил Локки за плечи, и тот поморщился: железная хватка Жеана снова заставила его болезненно ощутить старую рану под ключицей. Жеан мгновенно понял свою ошибку и разжал пальцы. Но настойчиво продолжал:
