– Я хотела бы, чтоб парень, который меня сюда привел вчера, Иванушка, больше не появлялся в поле моего зрения, если вы понимаете, о чем я.
– Он безобидный! – воскликнула женщина, слишком уж горячо, на мой взгляд, защищая парня. – Ну предскажет что-нибудь, разве это страшно?
– Страшно то, что его предсказания могут сбыться. А мне это ни к чему. Я воин и в некоторых вещах страшно суеверна. Я предпочитаю не знать о том, что ждет меня за углом, иначе быстро расслабляешься и… – Я скорчила страшную рожицу.
– Хорошо, я прослежу за этим.
– И еще один вопрос, – сказала я, прожевав кусок мяса, – как вас зовут?
– Рита. Так как вы единственная женщина-воин, то я буду постоянно прислуживать вам.
Я кивнула, больше своим мыслям, чем ее ответу. Значит, кроме меня, женщин больше нет… Это и хорошо, и плохо… Ладно, позже посмотрим, что к чему. Скорее всего, я смогу использовать это в своих целях. Как и всегда, впрочем.
– Прекрасно, Рита. Пока вы свободны. Спасибо за завтрак.
Рита поклонилась и вышла. Доев мясо и допив сок, я причесалась и надела один из своих боевых костюмов – черная маленькая футболка с коротким рукавом, черные же брюки из мягкой прочной ткани, черные шипованные кроссовки – это моя любимая обувь, – они достаточно удобны, шипы помогают не скользить на любой поверхности, а удар в них получается абсолютно убойный, особенно если в лицо. Мало кто может сражаться с выбитыми зубами и располосованным лицом, хорошо еще, если глаза останутся на месте. В клубах я, конечно, подобную обувь не использую, но на улицах она бывает очень удобной.
Оружием я не стала слишком злоупотреблять – буду очень удивлена, если мне не придется сейчас доказывать, что я не блондинка… Мужской шовинизм, к сожалению, не угасает даже в те моменты, когда опасность угрожает не только им лично, но и всему человечеству. Нет, я их не осуждаю, а вполне понимаю – сильному полу неприятно, когда слабый, и так заняв уже все социальные ниши, вытесняет их из последней, где они всегда были лидерами.
Поэтому наличие большого количества железа будет мозолить всем глаза с того момента, как я войду. Пару ножей и Биту – мой любимый кинжал с витой ручкой в виде вытянувшегося волка, подаренный мне на семнадцатилетие папой. Подарил он ее мне потому, что продавец рассказал ему какую-то невероятно романтическую легенду, якобы связанную с этим кинжалом, – им, мол, какой-то принц не принц, князь не князь – в общем, какой-то красивый и богатый молодой человек лишил жизни свою возлюбленную, дабы получить магическую силу. Но девушка так его любила, что сила любви спасла и ее, и его, и они стали жить-поживать да добра наживать. Параллельно кинжал лишал нечисть жизненной силы, отводил наговоры и проклятия. Это, конечно, чушь, но я полюбила Виту и с ней не расставалась, хотя история, что и говорить, просто глупейшая. Ну какая нормальная девушка сможет продолжать любить парня, который собирался ее убить?
Через полчаса, одетая, причесанная и, естественно, не накрашенная – я принципиально почти никогда не крашусь, в этом просто нет смысла да и не люблю я тратить свое время на подобные занятия, а мое лицо в фильмах все равно заменяют на компьютерах лицами актрис, никого не волнует, как я выгляжу, лишь бы успешно исполняла трюки, – я вошла в трапезную. Столы были составлены в один длинный, с правого краю, и вдвое меньший, с левого, а в центре был обведенный мелом круг. Видимо, ждали только меня, так как за столами осталось лишь одно свободное место, в самом центре, спиной к кругу. Ни капли не робея, я, единственная женщина в зале, подошла к свободному месту и грациозно присела. «Грациозно присела», потому что под взглядами более сотни мужских глаз сделать это как обычно было невозможно.
– Что ж, мы можем начинать. – Во главе стола встал невысокий, круглый как колобок, брюнет лет сорока. Мое же внимание сразу привлек не он, а один из его соседей, мужчина в черном плаще и полумаске. Он сидел словно неживой, не меняя положения. Надо будет выяснить позже, кто это. – Как вам известно, всех вас собрали здесь, дабы вы противостояли мерзким захватчикам… – на «мерзких захватчиках» я перестала слушать, поняв, что это пустая трепотня, без которой, конечно же, такое важное собрание начать никак нельзя. Ага. Слышали – знаем…
Я насчитала шестьдесят три человека, включая себя. Из них сорок семь совершенно явно считали себя воинами, остальные – неясно. Я оказалась между двумя довольно молодыми ребятами, никак не старше двадцати пяти, но, похоже, все-таки постарше меня.
Они переглядывались за моей спиной – видимо, уже успели познакомиться или изначально были знакомы, – и наконец левый, смуглый остроносый брюнет, заговорил со мной:
– А вы кто, девушка? Переводчица с упыриного?
– Меня зовут Керен, – невозмутимо ответила я, не позволяя себе заводиться из-за дурацких шуток. – Я приехала сражаться с язычниками и их тварями, как высказался тот тип, – я кивнула на колобка.
– Я – Глеб. Это рыжее чудо – мой друг, Арс.
– А-а-а! – Я повернулась ко второму – короткостриженому и действительно рыжему. Вообще-то обычно я терпеть не могу рыжих парней, не мужской это цвет, но у Арса волосы были скорее цвета меди, густые и очень плотные, и почему-то не производили неприятного впечатления, какое обычно производил на меня этот цвет волос у мужчин. И глаза… Один – синий, а другой – зеленый. Яркие-яркие… – Так это вас из Австралии вытащили?
– Тебя, – поправил меня парень. – Да. И откуда же вы…
– Ты, – улыбнулась я.
– Ты, – в ответ благодарно улыбнулся Арс, – об этом узнала?
– Курьер, Тайс, рассказал. Он перед тобой меня разыскивал.
– Вот трепло! – и мы трое засмеялись – достаточно тихо, чтоб все еще вещающий колобок этого не заметил. На этот раз до меня донеслось что-то о священном долге перед отчизной и духовной награде.
Глеб и Арс были самыми молодыми в трапезной. Все остальные в основном были словно созданы по шаблону – постарше, мужественность и сила прет изо всех дыр, многие разукрашены шрамами, суровые взгляды, в мою сторону – только неодобрительные и презрительные. Что ж, мне не привыкать.
Наконец колобок замолк, а встал его сосед – полностью седой поджарый мужчина с культей вместо левой руки. Идеально симметричное лицо с большими выразительными глазами портила разодранная щека.
– А теперь по делу, – его сухой и тихий голос приковал тут же внимание всех. – Бои начнутся послезавтра. Не расслабляйтесь – вполне вероятно, что поначалу противник выставит наиболее слабых бойцов, оставив лучших в резерве, в надежде поселить в ваших душах гордыню.
– Или наоборот, – громко сказала я. Все посмотрели на меня. В глазах большинства читалось нескрываемое презрение – мало того, что девка приперлась, так еще и чушь какую-то несет. – Куда логичнее запугать нас с самого начала. Неуверенность опаснее гордыни, к тому же гордыню и осторожность часто путают.
Седой коротко кивнул, признавая мою правоту, но, не комментируя мои слова, продолжил:
