— Вла-а-адения ба-а-арона Пако, — выдавил Старший смотритель, глядя на кончик клинка, как кролик на змеиное жало. Последняя надежда на то, что пленник — пожалуй, можно сказать, «бывший пленник» — шутит, растаяла, как звезды на утреннем небе.
— С-система Диска, — продолжал он, видя, что негодяй явно не удовлетворен ответом. — Сейчас мы над Мертвой планетой… Над Землей. Так ее называли, когда там люди жили. С тех пор прошло несколько сотен тысяч лет.
Пленник молча кивнул, словно обдумывал услышанное.
— Хорошо… Я думай, ты не врал… Тэперь гавари, где меня нашли.
— Запись сделал? — грозно спросил старший смотритель, глядя на Зика сверху вниз.
Тот испуганно закивал.
— Да, господин. Все сообразно этому… как его… протоколу. — И дрожащей рукой он вытащил из-под кирасы небольшой пластмассовый кубик, переливающийся всеми цветами радуги.
Чаруш взял кубик двумя пальцами, словно боялся испачкаться, и сдул с него невидимую пыль.
— На, смотри, — скорбно изрек он, нажал пальцами на едва заметные выступы на гранях и поднял кубик повыше.
В тот же миг стены каюты растаяли, словно мираж. Вокруг тянулись километры серой пустыни, залитой серебристым светом далекого диска. В небе горели редкие звезды.
— 201453 год Звездных королей. Пятый месяц, шестое число! — радостный голос Младшего смотрителя загремел так, что у всех в каюте заложило уши. — Запись это… ведет Младший смотритель Зик Рутал! Пятое пату… пату… Па-ту-ру-лирование!
Изображение внезапно пришло в движение, и пологие холмы на горизонте, сложенные из того же серого вещества, что покрывало равнину, начали стремительно приближаться. Вскоре стали видны огромные ямы, зияющие у их подножья — явно искусственного происхождения. Из серого песка торчали обломки каменных глыб.
— На лице… то есть налицо… это… следы дела… де-я-тельности копателей! — гремел голос Зика. — Как Младший смотритель, я… это… возбу… возбу… ждаю дело о хищении собственности барона Пако, которое в дальнейшем будет передано Тайной полиции Диска! С тем, чтобы те попытались найти зло… зло-у-мыш-лен-ников и предъявить им обвинение!
То одна, то другая яма увеличивалась, словно невидимый наблюдатель по очереди осматривал раскопы, хотя все они были похожи друг на друга как родные братья — округлое углубление, вокруг груды серого песка… Кое-где из земли торчали обломки то ли каменных, то ли бетонных конструкций. Неожиданно на дне одной что-то зашевелилось.
— Похоже, мы… того… обнаружили! Злоумышленника, которому не удалось бежать…
Запись прервалась. Серая пустыня исчезла. А в каюте стало очень тесно. Тела поверженных смотрителей исчезли, зато пленника, который по-прежнему сжимал в руке костяной нож, двойным кольцом окружали мрачные мускулистые воины с оружием наперевес.
— А ситуация изменилась, — Старший смотритель лучезарно улыбнулся. — Ты ножичек-то опусти! Тебе он не поможет.
Адъютант появился у Старшего смотрителя за спиной, словно материализовавшись из воздуха. Заметив его, Чаруш довольно кивнул.
— Отлично, — проговорил он, и улыбка стала шире. — Минус десять плетей.
За оставшиеся десять он будет благодарить своего господина до конца жизни. Забавно все-таки мыслят люди низшего сословия…
И все-таки, что делать с этим коротышкой? Он определенно опасен.
— Что ж, копатель, — продолжал он вслух, повернувшись к пленнику. — Я ответил на твой вопрос. А теперь моя очередь спрашивать. Надеюсь, ты ответишь.
Последнюю фразу Старший смотритель произнес так, что вновь прибывшие воины, не дожидаясь нового приказа, угрожающе подняли оружие.
— В первую очередь, хотелось бы узнать, как тебя зовут, с какой части Диска ты явился и почему твои товарищи бросили тебя.
Пленник ухмыльнулся. Он держался непринужденно, словно на него не смотрел десяток лазерных копий, однако с ответом не спешил. Отто Чарушу пришлось несколько раз повторить вопрос, перефразируя его по-разному, прежде чем бородач понял смысл.
— Я нэ коптлэй. Коптлеи — это копты![7]
— Ах, как складно… Я почти поверил, что ты не копатель… Или коптель… Только вот нашли тебя, дружок, в яме на Запретной территории. Не подскажешь, как ты там очутился?
Услышав слово «дружок», пленник хмыкнул.
— Меня завут Мехмед Каты. О какой Диск гаваришь? Разве о тот, что в небе? Я с нэго свалился, гаваришь? Этих, как ты назвал… — Он щелкнул пальцами, пытаясь подобрать нужное слово.
— Копателей, — подсказал адъютант.
— Коптлей — ничего не знаю.
Старший смотритель печально кивнул.
— Я не есть коптлей. Коптлей — мой враг.
— Значит, это они тебя бросили в яму?
— Я не знай про яму! — гневно воскликнул пленник. — Я дралься с моим врагом — нэверным, что не чтит даже коптский крест! Я служить прававэрным…
— Говори по-человечески! — взвился Старший смотритель. — Что ты мне брень затираешь! Я и так потерял с тобой массу времени. Освежить тебе память?
— Ты не панимаешь меня. Я не панимай тебя, — невозмутимо ответил Мехмед.
— Правильно. — Старший смотритель чинно соединил пальцы. — А вот с Грагом вы общий язык быстро найдете.
После такого приглашения любой из копателей упал бы на колени и начал молить о быстрой смерти. Славу палача Старшего смотрителя трудно было назвать доброй. Кажется, пленник и впрямь свалился с Диска, и ему отшибло память вкупе с мозгами… Не может быть, чтобы он никогда не слышал леденящих душу рассказов о застенках Пыточной башни.
— Господин, — смиренно пролепетал адъютант.
— Ну что тебе? — буркнул Старший смотритель.
— Я бы не спешил отдавать его палачам, господин.
— Да что ты говоришь?
— Он хорошо дерется. Лучше многих наших. Если он станет гладиатором, то принесет вам большие деньги.
Толстяк поднял брови и недоуменно посмотрел на юношу. И как такая простая мысль не пришла ему в голову? Конечно же. Раз этот парень с такой легкостью расправился с Грагом, на арене ему и подавно не будет равных. А если подлечить его да подкормить, добавить биотов…
— Так что же с тобой делать? — задумчиво спросил Чаруш, разглядывая щуплое тело будущего гладиатора. Вообще-то он уже принял решение. Перед мысленным взором Старшего смотрителя росли стопки кредиток. Сотни, тысячи пако… Этот… как же его… Мехмед… Ну и имечко… Ему заработать Золотой кубок созвездия, как раз плюнуть. А потом… Старший смотритель почувствовал, как его прошибает пот.
— А если я тебе кое-что… — начал он.
— Падажди.
