Я возрадовался, что за мной не послали тварей эффективней. Обезьян, к примеру. Больших горилл. Я бы тогда, наверное, и до первого этажа не успел добежать… Но, с другой стороны, откуда в нашем городе большие го риллы?
Яркий луч солнца пробился наконец сквозь листья и осветил собачьи силуэты. Как мне ни мешала вода, я все же смог разглядеть, что в них что-то изменилось.
Возможно, мне показалось, но я совершенно не видел у них хвостов, морды как будто стали совсем плоскими, передние лапы удлинились. А еще… господи, пусть это будет галлюцинация! Овчарки теряли свою шерсть! Я немного приподнял голову. Даже не приподнял — повернул, чтобы разглядеть получше.
Теперь вода поднималась мне до подбородка и заливала уши, но на глаза не попадала. Да и света прибавилось, так что разглядеть, что же происходит наверху, не составляло особого труда.
А происходило что-то совершенно невероятное! Мне ничего не казалось. Псы действительно превращались в кого-то другого!
Оборотни! Другого слова я придумать не смог. Будем надеяться, что сейчас они превратятся в людей, а не в тварей похуже, и чтобы меня пока еще не заметили. Хотя я понимал, что солнце встает все выше и выше и, значит, лежащий в ручье человек обязательно привлечет их внимание.
Но не вскакивать же мне сейчас!
Я бы и не смог! Помимо ноющего плеча, я был зачарован зрелищем превращения. Как ни отвратительно она выглядело, в нем все равно присутствовала какая-то своеобразная, извращенная красота. Как заглядываемся мы фильмами ужасов, часто пересматривая искусно поставленные эпизоды превращений человека в волка, человека в мертвеца, человека в еще черт знает кого! Но здесь-то все было совершенно реально. Я видел происходящее своими собственными глазами.
Морды у них сузились, одновременно уменьшалась и пасть, а скулы, наоборот, расширились.
До меня донесся ряд сухих щелчков, таких, как стреляла моя коленная чашечка в квартире. А потом… они просто стали людьми. Произошло это настолько неуловимо, что я ничего не успел сообразить.
Один из них выпрямился и посмотрел на меня в упор. Они видели меня с самого начала.
Знали, что я здесь. Наверное, слышали, когда я вскрикнул, упав в воду. А может, и вправду вынюхали. В любом случае мне теперь от них не скрыться… Мои глаза встретились с глазами второго поднявшегося. Отсюда я не видел, есть ли у него зрачки, но почему-то был уверен, что нет. Просто темные провалы, которые гипнотизируют и заставляют забыть обо всем… И я, словно обезьянка, попавшая в плен к удаву, сейчас поднимусь и сам пойду навстречу своей гибели. Так и будет!..
Тот, который стоял немного ближе к краю, отвел глаза и стал неторопливо спускаться — съезжать по грязи вниз. Второй, подождав чуть-чуть, последовал за ним.
Еще минута-другая, и они встанут надо мной, заслоняя небо, и — прости-прощай!
«Да они же голые! — мелькнуло у меня в голове. — Как им не холодно при такой температуре?»
Не успел я об этом подумать, как мои зубы дружно клацнули друг об друга, выводя меня из оцепенения.
Что я делаю? Ко мне приближаются два голых мужика, а я лежу в ручье и совершенно не могу дать им отпора? В куртке у меня как-никак электрическая дубинка.
Оборотень, шедший впереди, чертыхнулся и поехал на пятках, откидываясь назад. Он был от меня не более чем в двух метрах. Надо было действовать. Но как?
Для начала я перевернулся на живот и попытался подняться, отталкиваясь здоровой рукой от илистого дна. Почти получилось — я сел на колени. Плечо заныло со страшной силой, вдобавок глухой болью отозвался и затылок. Не помню, чтобы я им ударялся.
Оба оборотня теперь находились прямо передо мной, что позволило мне рассмотреть их подробнее.
Первый, возобновивший спуск, но с удвоившейся осторожностью, был черноволосый, с небольшой бородкой.! Тощий какой-то, ноги длинные, а руки едва не доставали до колен. Второй не отличался от первого ничем, кроме того что был лыс. И у обоих действительно не было зрачков.
Я оглянулся. С ноющим плечом на другой берег ручья мне быстро не забраться. Значит — сопротивление.
Интересно, кто из семнадцати предыдущих смог дать достойный отпор Исправителям? Тот, который успел уехать из города? Или он просто сбежал, не слушая ни-1 кого и ничего, и убегал до тех пор, пока его не зажали! где-нибудь в темном переулке, и вот такие псы не разорвали на части?
Резким рывком я все же поднялся, прижав повреденную руку к груди. Это не сильно помогло — рывок отдался новой волной боли, от которой немного помутнело в глазах.
Первый оборотень наконец спустился и осторожна зашел в воду. Холодный ручей дошел ему до щиколоток, но оборотень словно и не замечал этого. Он смотрел только на меня.
Я — его цель, его задача. Уничтожить — и все. Больше его ничего не интересовало.
— Ну, подходи же, хрен крокодилий, — прошептал я. — угощу кое-чем!
Он сделал еще один шаг вперед, а потом раскрыл рот и сказал:
Виталий Виноградов, вы обвиняетесь в несанкционированном нарушении правил Игры, повлекшем за собой отклонение от норм и установленных критериев…
— Ну так и что? За это мне теперь умирать? Оборотень словно не слышал меня. Его тихий и ровный голос даже не дрогнул:
…За подобное нарушение Высший Совет Исправителей приговорил вас к смертной казни. Мы — инквизиторы!
Приятно познакомиться, — я кивнул, отходя немного назад и здоровой рукой вынимая дубинку.
Ногтем подцепил колесико напряжения и довел его до трехсот шестидесяти вольт. Кончик дубинки покраснел.
Второй оборотень ступил в воду. Кажется, до них не дошло, что я собираюсь делать. Они оба решительно направились ко мне.
Ребята, если вы шевельнетесь, то я опущу вот это в воду. — Многозначительное покачивание дубинкой. — Пускай я и сам изжарюсь, но заберу с собой парочку… Как вы сказали? Инквизиторов?..
Я не успел. Первый вдруг хищно оскалился, изогнулся и прыгнул, выставив вперед руки с изогнутыми пальцами.
Я выставил перед собой дубинку, но оборотень немного отклонился в сторону и оказался слева от меня. Обернуться я бы не успел. А он уже поднял руку и обрушил на мое больное плечо сокрушительный удар!
Я заорал! Сволочи! Скоты! Ну нельзя же так с больным человеком! Не по правилам! Мир вокруг помутнел и перевернулся. Кажется, я вновь падал в воду, роняя дубинку и теряя последнюю надежду на спасение.
Падая, я понял, что мне вряд ли удастся подняться.
Голова погрузилась в ручей, я открыл рот и закричал под водой, ослепляя себя пузырьками воздуха, а потом вынырнул и понял, что упал на колени. Что дубинки нет, а оба оборотня стоят надо мной, искривив свои физиономии в отвратительном оскале.
А я так и не увидел настоящий рассвет…
Черты одного оборотня вновь стали неуловимо меняться. Он вдруг съежился, прижал руки к животу, и… его разорвало изнутри. Мне в лицо брызнула кровь, вперемешку с чем-то еще, то ли кожей, то ли внутренностями. Его левая кисть, описав в воздухе широкую дугу, со шлепком упала в воду в нескольких метрах от нас.
