Налобный фонарь. Ни к чему он мне. Пускай полежит рядом с автоматом «Суоми» в гравии.
Фотка… жены? Девушки? Уж точно не сестры и не дочери. Такого разнузданного бикини сестре просто не нужно, а дочери сам папа не позволит. Что ж, мастер, девчонка просто супер…
Стоп!
Мастер… а ты и впрямь нам чего-то не договаривал. Может, прав Клещ — про тебя да про отмычек? Секите фишку, ребята, у него во фляжке — коньяк.
Коньяк! Обуеть. Какой сталкер пьет коньяк? Нет, за Периметром — хоть тормозную жидкость, хоть плодово-ягодную бормотуху, хоть финиковый ликер. А в Зоне — по традиции предпочитают водку. Потому что именно водка выводит из тебя радиацию.
Вообще ее выводят четырьмя способами: водкой, антидотом, антирадиационными артефактами и — если совсем дела плохи — дорогим лечением за пределами Зоны, когда в тебя вгоняют препарат за препаратом, а ты чувствуешь, как лишняя радиация уходит через слезы, которые ты проливаешь над денежными единицами, улетающими со счета. Я знаю, я читал. Я много читал…
А теперь задумаемся: какого беса нужен сталкеру в Зоне коньяк, если вместо водки он взял антидот? Вывод напрашивается простой и незамысловатый: либо он трус, либо он алкаш.
Вернее, он точно трус. Алкаша за артефактом такого уровня не пошлют. «Сонным шаром» интересуются военные: он используется при изготовлении глубоковакуумных боеприпасов. Ему по большому счету цены нет. «Сонный шар» (одна штука) = вилла в Испании (одна штука), океанская яхта (одна штука) и беззаботная жизнь до последнего звонка (можно разделить на двоих и выйдет две штуки).
Кто доверит «сонный шар» пьянице? Стало быть… стало быть… трус. Нет, никакой он не Молот. А вот Сопля — как-то правдоподобнее.
Любопытно, в чем еще поганый Клещ окажется прав?
Принялся я было перекладывать скарб Сопли-Молота из его рюкзака в свой, но живо бросил. В моем обнаружилось две дырки, проделанные пулями, разбитый фонарь и покалеченная кружка.
Я безжалостно выбросил обоих инвалидов в кусты и переложил барахло в роскошный рюкзак мастера. Прихватил и налобник — раз моему фонарику каюк.
Подогнал лямки.
Огляделся победно. Теперь — повоюем! Теперь у меня целых десять шансов из ста — вместо двух, как было совсем недавно. Нынче я такой бодрый, со всех сторон снаряженный, ну как настоящий сталкер…
Только… только… э-э-э… мелочь какую-то забыл. Пора бы чапать отсюда, но на втором плане сознания мерцает непонятный алармик… ну… обязательно надо… сделать… что?
Может, просканировать детектором артефакты, не затаилось ли поблизости еще одно сокровище? Перезарядить АКСУ? Ладно, отстегиваю ополовиненный магазин и вставляю полный.
Радиацию проверить? Да нет, мастер на подходе проверял. Фон — сносный…
Как там говорил Клещ? «Шага в сторону не делай». Выходит, в шаге от меня какая-то опасность.
Есть у меня высшее гуманитарное, или у меня есть только хер волчий? Станем размышлять логически. В шаге от меня мутантов, матрикатов и зомби нет? Нет.
Чужие враждебные сталкеры, бандиты, мародеры, военные и прочие сапиенсы есть? Я не знаю.
Но скорее всего нет. Иначе дали бы они мне спокойно обарахляться!
«Трамплины», «птичьи карусели», «жарки», «электры» и иже с ними аномалии? Я их не вижу. Нету их, кажется. Вот только Снегирев, Зара и я сам сегодня в них побывали.
Поделиться ощущениями? Ощущение одно: спасибо, Господи, в живых оставил.
Вывод: если ты не видишь аномалию, это не значит, что ее нет. А? Не зря меня пять лет учили на историка.
Врубаю детектор аномальной активности. Его мастер настроил как раз на уровень Янов. Отличненько. Очень удобно. Не надо лишний раз вози… не надо… в смысле… возиться… лишний раз… мне.
Да…
На этой секунде счастье новичка завершилось, и началась свирепая реальность.
Мы с другом электровозом и мертвым телом орденского мастера пребывали точнехонько в самом центре огромного поля аномалий.
Их было… я даже сказать не могу. Десятки? Сотни? Маленькие и большие. Электрические и гравитационные. Почти микроскопические «жадинки» и каскадные «трамплины», слившиеся в единый сгусток протяженностью метров на семьдесят. Всё это счастье, легонько покачиваясь, плавало над землей, вибрировало, шевелило плавниками, точно крупная рыба в аквариуме, то сокращалось в размерах, то увеличивалось…
Я оказался в центре поля, густонаселенного кобрами! Милые змейки поднялись и бодро раздули «капюшоны»: здравствуй, дорогой друг! Как давно мы ждали тебя… Соскучились ужасно!
«Голубая дымка» из «романтической сказки» оказалась сеткой электрических капилляров, образованной целым бульваром мощных «электр». «Марево» над «разогретыми рельсами» давали гравитационные аномалии, коими железнодорожные пути были утыканы, будто ельник ёлками.
Как я жив-то до сих пор, не знаю…
Глава 4. Всё еще жив
No will to wake for this morn,
To see another black rose bom,
Deathbed is slowly covered with snow.
«End Of All Hope», Nighlwish
Когда мысли заплетаются, то и язык начинает вязать странные коленца. Вперив взор в экранчик детектора, я глубокомысленно сообщил себе:
— Всё… еще не потеряно.
Как-то не так сказал, да? Пришлось поправить себя:
— Нет. Потеряно еще не всё…
Ну да, что-то не потерянное еще имеется.
— Одним словом, что-то потеряно, а что-то не потеряно, — вот такое вышло самоободрение в отредактированном виде.
Надо выходить из этого змеюшника. А для начала достать и хорошенько сжать «медузу». Авось оборонит от втягивания в гравитационные ловушки.
У меня, ребята, имелось три маршрута для выхода из поля аномалий.
Первый — след в след обратно, в том направлении, откуда мы пришли.
Второй — след в след за Клещом. И лучше бы не туда. Перемирие наше закончилось. Говорил нам инструктор Лис: «Запомните, небритый мужик с пушкой — это самая опасная аномалия во всей Зоне».
А когда у него спросили, мол, бритый мужик, наверное, не столь опасен, он усмехнулся и ответил величаво: «Шесть лет хожу в Зону и до сих пор не видел, чтобы там кто-нибудь брился».
Третий маршрут — в гости к Богу. Но что-то мне подсказывало: Он не станет торопить меня и звать на третий маршрут.
Прежде чем пойти обратным путем, я, — прикиньте, жадный, как десять тысяч Хуаресов, — врубил детектор артефактов. А вдруг? А?
И вот на тебе, дружок, съешь железный пирожок: под той самой елочкой, выскользнувшей на свет между шпалами, из-под гравийной присыпки, обозначился свеженький, ярко светящийся артефакт «душа камня». Три большие неровные «картофелины», соединенные короткими перемычками, все три — желтовато-бурые. В самую крупную из них вросла короткая веточка хвои да короткий грязно-белый стерженек…
