Под осуждающим взглядом Олеси Александр почувствовал себя неуютно. Он всё-таки мужчина, к девчонке прибился, добытчиком и кормильцем вроде как быть должен. Он же захребетником и примаком стал. Пожалуй, после нападения на аэродром придётся жильё менять. И уйти самому надо, пока с позором не изгнали. Вещей нет, и потому бросить насиженное место можно легко. Только вот куда идти? Из знакомых — только Мыкола и Михась. У них спросить? Или после обстрела аэродрома идти на восток, к фронту? Хотя какой сейчас к чёрту фронт? Единой линии фронта нет, немцы вдоль дорог идут, и можно найти щёлку, просочиться.
Останавливало только то, что нет документов, легенды. Хотя паспортов у деревенских жителей как до войны, так и после неё не было.
Не желая маячить перед глазами Олеси, чувствуя появившийся по отношению к себе холодок с её стороны, Александр прошёл в сарай и прилёг на дерюжку «Похоже, это последние мои часы в Богдановке. Ладно, чему быть — того не миновать. Однако раскрываться перед Олесей я не имею права, даже если буду выглядеть в её глазах дезертиром, трусом и дармоедом», — с грустью думал Александр.
Отдохнув пару часов, Саша вытащил из-под стрех соломенной крыши трофейный маузер, задами выбрался из деревни и направился в урочище.
Он пришёл первым и, спустившись в овраг, раскидал прикрывавшие пушечку ветки. На броневом листе виднелась табличка: «Завод № 8» и порядковый номер орудия.
Близился вечер, но было ещё достаточно светло.
Через некоторое время подошли Мыкола и Михась. Александр поприветствовал подошедших товарищей:
— Немцев поблизости нет? Ну, тогда давайте выкатывать, посветлу удобнее.
Не раздумывая долго, они взялись за сошники и покатили пушечку. Довольно лёгкое орудие, имевшее заводской индекс 53К, на больших автомобильных колёсах, весившее 560 килограммов, перекатывалось легко.
До темноты без передыхов успели преодолеть километра три.
— Всё, отдохнуть надо, — заявил Михась, в изнеможении опустившись на землю прямо возле орудия. — Тут уже железная дорога близко, по ней немцы дрезины с солдатами пускают. Как бы не нарваться. Уж лучше темноты дождаться.
Спорить Саша не стал, представив себе всю трагичность ситуации, если бы немцы застали их, перетаскивающих пушку, на путях. И самое плохое — отбиться нечем. Три ящика снарядов — в перелеске у аэродрома, другие остались в урочище. Фактически только из винтовки отстреливаться можно, но в темноте толку от неё немного, не автомат.
Прошёл час. Стемнело, на небе высыпали яркие звёзды.
— Пора! — теперь уже командовал Саша.
Они взялись за сошники и покатили пушку по дороге. К счастью, дорога пошла под уклон.
— Давайте-ка с разгончика, перед нами насыпь.
С разгона удалось выкатить пушку на железнодорожную насыпь и даже перескочить через первый рельс. А дальше уже толкали, переносили вдвоём одно колесо, пока Мыкола придерживал другое. Но преодолели насыпь быстрее, чем предполагали. Видимо, страх перед появлением дрезины с немцами придал дополнительные силы.
Наконец, пушку скатили с насыпи, и перед ними — просёлочная дорога.
Изрядно устав, они не стали обходить Дубовку, а нагло прокатили пушку через деревню. Ночью и в советское-то мирное время деревни были пустынны, жители закрывали ставни и ложились спать, а уж в военное-то лихолетье на улице даже собак не было.
До войны собаки брехали, заслышав любой звук. Однако, оккупировав чужую землю, немцы собак сразу перестреляли — чем-то они им помешали. Оставшиеся дворняги голоса теперь не подавали.
Вот и перелесок. Жадно хватая открытым ртом воздух, все трое повалились в траву.
— Тяжёлая, чертяка! — подал голос Михась.
— Ты бы полковую пушку потолкал, тогда бы сравнивал! — резонно возразил ему Александр. — Давайте выкатим пушку на край перелеска.
С трудом поднявшись, они смахнули пот с лица, перекатили пушку.
— Ну, парни, ещё одно дело, и вы свободны. Надо ящики со снарядами к пушке перенести.
В темноте с трудом нашли схрон с ящиками и перенесли их к пушке.
— Всё, парни, теперь по домам. Дальше уже я один.
— Как же ты один-то? Я останусь, помогу, — вызвался Мыкола.
— Я сказал — один останусь. Стрельну завтра несколько раз и буду ноги уносить. Пушку жалко, но придётся её бросить. Вам рисковать ни к чему, да и уйти одному легче.
— А если?..
— Выполнять приказ, без всяких «если»!
Парни потоптались в нерешительности. По всему выходило, что давать бой завтра будет один Александр. Стыдновато им уходить было, вроде бросают товарища.
— Свидимся ещё, парни. Через два дня — в урочище.
— Точно, дядько?
— Я тебя хоть раз обманул?
— Тогда до встречи! — облегчённо выдохнул Мыкола.
Эх, знать бы ещё, удастся ли ещё уйти после стрельбы?
Парни ушли, в ночной тишине стих шорох их шагов. Можно немного и самому передохнуть. Тяжеловато далось перетаскивать пушку, вон — рубаха на спине насквозь мокрая, и руки дрожат от напряжения.
Александр посидел немного на станине, потом прилёг. Всё равно ничего не видно, и, пока не забрезжит рассвет, сделать ничего нельзя. Он даже вздремнул неожиданно.
Проснулся от звука мотора. Это на аэродроме для прогрева запустили двигатель. Саша протёр глаза, зевнул. Темень вокруг посерела, стали видны контуры кустов, растущих поблизости.
Александр раздвинул станины, подпрыгнул на сошниках, вгоняя их в мягкую землю. Снял с плеча винтовку, повесил ремнём на край щита, открыл затвор. Зашёл спереди, оглядел пушку. Хоть и низенькая — едва выше пояса, а замаскировать надо.
Он наломал веток, укрыл орудие. Хотя бы первые два-три выстрела маскировка поможет ему остаться незамеченным, и несколько минут он выгадает. На такой короткой — метров четыреста — дистанции стрелявшую пушку всё равно не скроешь. Засекут по вспышкам, пыли, звукам выстрелов.
На востоке светлело. На аэродроме уже стали видны самолёты, вокруг которых суетились механики. Пора готовиться.
Александр подтащил ящики со снарядами, уложил их возле правой станины, открыл. На крышках — маркировка. «Так, 53-О-240, 53-Щ-240. „О“, похоже, осколочные. А что такое „Щ“? Ладно, начну с осколочных».
Александр встал на колени слева от ствола. Низковата пушечка, крутить маховички наведения можно или стоя на коленях, или согнувшись в три погибели.
Дёрнув за рычаг, он опустил клиновый затвор и через ствол посмотрел на аэродром. Так, высокова-то ствол задран. Покрутив маховичок вертикальной наводки, Александр опустил ствол.
Поведя стволом влево-вправо, он поймал кабину бомбардировщика точно в середину отверстия ствола. Пора! Если пилоты бомбардировщиков начнут выруливать по дорожкам, ему за подвижной целью не успеть — прицела нет.
