Когда Джанан вернулась с легким ужином, Злата спала, свернувшись клубочком на огромной кровати.
Глава 6
Ей приснилось что-то невыразимо мерзкое – только этим можно было объяснить то, что она проснулась так рано, еще до рассвета. Правда, едва Злата открыла глаза, как раздался призыв муэдзина к молитве. За те дни, что она провела в Бейруте и Дамаске, Злата уже привыкла к этим заунывным крикам, но сегодня это прозвучало как-то совсем мрачно, в унисон ее состоянию. К счастью, сны свои девушка не запоминала, но ощущение осталось отвратительное, и больше спать не хотелось. Злата откинула красивое покрывало, которым кто-то ее заботливо укрыл, подошла к окну и выглянула в сад. Тишина, спокойствие, куст весь в росе. Попробовать сбежать? Но куда? Злата была не настолько глупа, чтобы не понимать, что ее быстро поймают. Если она не видит стражников, это не значит, что их тут нет.
Сначала нужно изучить дом, а потом и способ сбежать появится. Безвыходных положений не бывает, как не бывает крепостей, из которых нельзя сбежать. Главное, с умом взяться за дело.
На столе с вечера стоял поднос с фруктами, хлебом и водой. Злата взяла кисть бледно-зеленого винограда и начала есть. Сладкий… В последний раз она ела в обществе папеньки. Как он, что с ним? Он наверняка будет ее искать! В жизни Златы всегда был мужчина, который мог спасти ее ото всех неприятностей, и этим мужчиной был ее отец. Ни на кого больше, кроме себя и него, ей в этой жизни рассчитывать не приходилось. Вот только жив ли отец? Насколько опасна его рана?
Злата попыталась выйти, но обнаружила, что дверь заперта. Чего и следовало ожидать.
По ее расчетам, она ждала не меньше часа, прежде чем дверь открылась и появилась Джанан. За ней следовала молодая красивая женщина с ворохом одежды в руках. Женщина положила одежду на кровать и уставилась на Злату с любопытством.
– Иди, Айиша, – велела катибе-уста.
Злата смотрела на рабыню с удивлением. Если здесь держат таких красивых девушек, зачем загадочному господину понадобилась она? Русская экзотика? Господину нравятся блондинки?
– Хорошо, что ты уже встала, – без выражения произнесла Джанан. – Сейчас ты переоденешься. Я расскажу тебе, как называется наша одежда. – Она взяла с кровати очень широкие штаны из нежно-голубого шелка. – Это шальвары. Надевай.
«Шаровары!» – вспомнила Злата русское название. Она подумала несколько мгновений, не стоит ли оказать сопротивление и отказаться переодеваться в местную одежду, но потом решила, что это ничего не даст. Ей все равно некуда деваться, что проку, если ее переоденут насильно? С ней здесь могли сделать все что угодно, она ведь не знает, что обычно делают с женщинами в гареме. Наверняка не душеспасительные беседы ведут… Злата сбросила свое изрядно помятое и испачканное платье, которое совсем недавно было таким красивым. Джанан смотрела на девушку с одобрением.
– У тебя хорошая кожа, – сказала она. – И красивая фигура. И волосы твои хороши, только ты совсем не умеешь за ними ухаживать. Я расскажу тебе, как это делать. Вы, северные женщины, не умеете видеть, обонять, чувствовать.
– Почему? – обиделась Злата.
– Вы принадлежите в первую очередь себе, а потом мужчине, – пояснила Джанан свою точку зрения. – Так нельзя.
– Почему? Принадлежать себе – что может быть естественнее? – высказала Злата свои тайные мысли. – Сама с собою я свободна.
– Нет, – покачала головой Джанан. – Принадлежать мужчине – вот настоящая свобода.
Злата смогла только молча покачать головой, услыхав это дикое утверждение. Конечно, мужа своего надо любить и ему подчиняться, это обязанность жены, но принадлежать и быть свободной – эти два понятия между собой никак не сочетались. Злата молча влезла в шальвары, чуть стесняясь пристального взгляда Джанан. Та же смущения девушки будто не замечала, протягивая ей следующий предмет одежды – полупрозрачную нижнюю рубаху, дымчато-голубую и легкую, как морской бриз.
– Это хамиз.
– Хамиз, – вздохнув, покорно повторила Злата. Несмотря на то что она фактически находилась в плену, на неизвестность и беспокойство и за отца, и за себя саму, Злата не могла справиться с любопытством, с желанием знать, как здесь все устроено. С ней не случится ничего плохого, просто не может случиться, а такого уникального случая узнать настоящую восточную жизнь не выдастся больше. Вернувшись в Россию, она будет вспоминать это как сказку, пусть страшненькую, но экзотическую. Злата набросила хамиз поверх шаровар – рубаха ниспадала до щиколоток – и вопросительно взглянула на Джанан.
– Завяжи.
Спереди на рубахе был длинный разрез со шнуровкой; Злата справилась с ней довольно быстро. Шелковая ткань приятно холодила тело, широкие, расклешенные книзу рукава оставляли открытыми только кисти рук. Джанан уже протягивала следующую вещь – богато расшитую жилетку.
– Это фримла.
Жилетка оказалась чрезвычайно удобной: поддерживала грудь и ничуть не мешала. А такой прекрасной вышивки Злата никогда не видела – все-таки на Востоке это особое искусство. Она невольно вспомнила свое домашнее вышивание и поморщилась. Пастушки и птички… Здесь обычная фримла расшита таким великолепным узором, что его можно было рассматривать час, и не надоело бы.
Джанан открыла шкатулку, которую принесла с собой, достала оттуда что-то переливающееся и позвякивающее и велела Злате сесть. Через несколько минут на щиколотках и запястьях девушки красовались яшмовые браслеты и яшмовое ожерелье охватывало тонкую шею. Отступив на шаг назад, Джанан полюбовалась и удовлетворенно кивнула.
– Тебе нужно подвести глаза и выкрасить ногти, и ты станешь настоящей красавицей, – улыбнулась она. – Тебе идут украшения, хотя много их не нужно надевать. Твоя естественная красота делает тебя привлекательнее, чем целая гора ожерелий и браслетов.
Злата хотела спросить, зачем же ей становиться привлекательнее, но вовремя прикусила язык. Вопрос глупый: ведь ей ясно дали понять, что тут имеется господин, который любит красивых девушек, и еще какие-то члены его семьи или друзья, которые, надо полагать, тоже не прочь прогуляться в гарем. Проснувшийся не ко времени цинизм подсказал, что, если как следует сопротивляться местным обычаям, может быть, на нее не обратят внимания. Или набросятся сразу – вдруг кому-то из этих загадочных восточных мужчин нравятся строптивицы? Злате впервые пришло в голову, что, если она благополучно вырвется отсюда, ее репутация все равно будет непоправимо испорчена. И тогда она не сможет рассчитывать не только на влюбленного Новаковского, которому семья просто запретит жениться на девушке, побывавшей в гареме, но и на старого ловеласа Изюмско-го, хотя ему-то, по большому счету, все равно. Вообще ни на кого нельзя будет рассчитывать. В монастырь, с глаз долой – единственный выход.
А как тяжело все это будет для папеньки! Злата помрачнела. Но Джанан не волновало, о чем думает русская девушка; у хранительницы гаремного мира и покоя, без сомнения, была еще куча указаний, которые Злата должна выполнить быстро, четко и незамедлительно.
