Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Время от времени, не удовольствия ради, а чисто для расширения сознания, употреблял легкие и не очень легкие наркотики. Однако наркоманом не стал.
В общем, человек не перетруждался, жил в свое удовольствие и исправно загружал свою черепную коробку всякой чушью.
Так живут многие. Двадцатилетний возраст способствует поиску цели, погоне за тайной, самоопределению в этом мире. С годами это проходит, если только люди не погружаются в трясину злокачественных идей.
Вот так он и жил — безбашенно, по-дурацки. В целом безвредно.
Жил. И исчез.
Увидел Ангела Заката и исчез.
Случайность? Или какая-то закономерность. В этом предстояло разобраться мне…
— Едем к мамаше фигуранта, — объявил я, когда у метро «Менделеевская» ко мне в машину подсел Робин. — Будем разводить на откровения по поводу ее сынули.
— Да не вопрос.
Я выкликнул моего Робина.
Безобидный с виду, лысоватый, с грустными еврейскими глазами, мой ближайший помощник и друг Робин как никто другой умеет пудрить мозги. А это умение сегодня нам пригодится как никогда.
На улице стоял холод — температура ночью опустилась ниже нуля. Весна продолжала игнорировать столицу России. Зато облачный покров растворился в бескрайней синеве неба, и светило холодное солнце. В США в результате невиданного урагана погибло пятьдесят шесть человек. Венецию затопило. В Исландии стояла жара. Погода чудила все сильнее и сильнее. Люди сходили с ума все настойчивее. И возникало ощущение какого-то сдвига порядка вещей, который, как нам еще недавно наивно думалось, установлен на веки вечные. Пространство планеты Земля трещало по швам.
А мы — я и Робин, два донельзя странных человека, ехали по своим странным делам, которые вполне могут потрясти земную ось.
Анна Алексеевна Осипова проживала в двухкомнатной квартире в девятиэтажном доме на Алтуфьевском шоссе. Воспитывала сына одна. Отец затерялся где-то на бескрайних просторах России.
Набрав на домофоне универсальные цифры допуска, мы проникли в подъезд и поднялись на девятый этаж. По информации службы наружного наблюдения, которая пасла адрес, Осипова была дома. Одна.
Я вдавил кнопку звонка. Без всяких там плебейски опасливых «кто там?» дверь открыла высокая, не ниже метра восьмидесяти, сухощавая женщина с мускулистыми руками, в футболке и потертых джинсах.
Было в ней что-то неуловимое, что отличало выпускников технических вузов, отдавших годы жизни работе в бесчисленных научно-исследовательских институтах, которые испустили дух с началом в России эпидемии демократии. Так и было — она долгое время проработала конструктором в закрытом НИИ «Кулон», пока не сбежала оттуда из-за безденежья — надо было как-то обеспечивать сыну образование и сносную жизнь.
— Здравствуйте. Мы из Университета связи. Я из ректората, штатный психолог. А это наш сотрудник отдела кадров, — кивнул я на Робина и продемонстрировал заранее припасенный документ — пропуск в Университет с указанием должности.
В ректорате были предупреждены о том, чтобы в случае, если женщина начнет им названивать и проверять нежданных гостей, ей бы ответили — есть такие, точно, посылали. Все-таки у ФСБ до сих пор остается множество возможностей, в том числе для решения таких вопросов. Особенно чекисты были традиционно сильны в высших учебных заведениях.
— Что с ним опять? — недружелюбно осведомилась Анна Алексеевна, приглашая нас в квартиру.
— Не беспокойтесь, — произнес я, стягивая туфли и надевая предложенные пушистые тапочки. — Успеваемость — тут у него все терпимо. Но его несколько дней не было на занятиях.
— Его проблемы исключительно психологического характера. Неразрешенные внутренние конфликты, которые, если их не купировать, могут привести к надлому психики, — завел Робин убаюкивающую песню. — Мы не призваны карать. Мы хотим, чтобы он реализовывал на сто процентов свой немаленький потенциал.
Робин действительно мог бы стать неплохим психологом. А как психоаналитик — так вообще бы озолотился. Но он стал снайпером. А потом дезертиром. Но это совсем другая история.
Мы расселись в большой комнате стандартной московской двушки. Из мебели здесь был просторный, на полкомнаты, диван, три кресла, полутораметровая плазменная панель на стене, множество полок с книгами, посудой и недорогими сувенирами из разных концов света — алюминиевыми Эйфелевыми башнями, гипсовыми сфинксами, деревянными таиландскими жабами, приносящими деньги. Стены тоже были завешаны всяческими заморскими дарами — папирусами с изображениями египетских богов, шелковыми китайскими рисунками. Все это отражало род занятий хозяйки квартиры — она являлась директором небольшой туристической фирмы.
Она налила чай в большие фарфоровые кружки, стоящие на журнальном столике рядом с блюдцами с вареньем и песочными пирожными.
— Я его воспитывала одна. — Голос у нее сухой, даже равнодушный, но нетрудно было догадаться, что за показным равнодушием скрывается буря страстей. Она была похожа на человека в отчаянии, который держится из последних сил. — Дима всегда был чувствительным, умным ребенком. И очень увлекающимся. Началось все с этих мерзких программ обучения. То курсы по раскрытию личности, то сайентологи в школы повадились. И ребенок стал меняться. Хулиганить перестал. Но книжки эти чертовы… Эти Шамбалы, гуру, Блаватская с Эдгаром Кейси.
Она горько вздохнула и зажгла сигарету:
— Не возражаете?
— Нисколько, — произнес Роб проникновенно сочувственным тоном — ох, артист.
— Потом попал в кришнаитскую секту. Сколько сил стоило вытянуть его оттуда. Потом были еще какие-то сектанты — сыроеды, экстрасенсы. Я им потеряла счет. И каждый раз они, с его слов, оказывались продвинутыми людьми, в них он ощущал опору. Малообразованные негодяи превращались в его воображении в мудрых носителей истины. Год назад он взялся за ум. Учился. А потом…
— Что потом? — нетерпеливо спросил я.
— Это как рецидив у наркоманов. Он ничего не рассказывал, но я поняла — снова попал в цепкие когти очередного гуру. Опять стал поздно приходить.
— А вы не в курсе, с кем он связался на этот раз? — осведомился Робин.
— Ну, конечно же, опять с милейшими людьми, которые мечтают наставить его на правильный путь. Эта конторка называется, кажется, клубом творческого развития «Инсайт».
— И что дальше?
— А потом он исчез.
— Как? Взял и бесследно исчез? — недоуменно осведомился я.
— Почему бесследно? Записку оставил.
— Если там никаких тайн, можно на нее взглянуть? — попросил я.
— Какие там тайны? Одна дурь. — Она поднялась с кресла, подошла к полке, приподняла бронзовую фигуру Будды, которая придавливала сложенный вчетверо листок. — Читайте.
«Ты, как и все, погрязла во лжи. Нас спасет только смерть. Забудь обо мне. Но я буду помнить о тебе всегда».
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
