Подобная маскировка рано или поздно была бы раскрыта полицейскими, отлично знавшими таланты мадам Жорж в области перевоплощения, но ведь в Париже блистала Аманда Моретти, похожая на Манон как две капли воды!
Одним словом, блестяще задуманная и разыгранная операция близилась к финалу, и пока еще не было ни одной осечки. Именно это и волновало Манон больше всего. Она была суеверна, как и многие представители воровской профессии, да к тому же нервничала перед кульминацией.
Толстячок Жофре сидел в углу и потягивал прямо из горлышка темное пиво. Он был спокоен и насмешлив, хотя именно ему и его подельщикам предстояла самая сложная и кровавая часть работы.
Вдруг на дороге показалось облачко пыли, которое вскоре превратилось в доисторический «пежо» синего цвета, Манон встала сбоку от окна, настороженно вглядываясь в подъезжавшую машину. Жофре, казалось, не обратил на происходящее никакого внимания, но как бы невзначай достал из кармана пистолет и прикрыл его сложенным листком «Пари-Матч».
Машина лихо затормозила перед домом, и из нее вылез Жорж. Манон нахмурилась еще больше и решительно направилась к дверям.
— Что происходит, черт побери!
— Вы, собственно, кто… О Господи, Манон, любимая, нельзя же так пугать. Совершенно неузнаваема.
— Я тоже рада тебя видеть, но что ты здесь делаешь? По плану мы должны встретиться ночью, на дороге…
— Да, но у меня несколько поменялись обстоятельства, и потому я решил, что могу быть полезен здесь.
— Жорж, тебя тоже могут узнать, и тогда…
— Я не стану выходить из машины. И подстрахую тебя в конце операции. Привет, Жофре.
— Привет, красавчик. А позволено мне будет узнать, что это за изменившиеся обстоятельства?
— Да, действительно. Твоя подопечная подцепила ветрянку?
— Хуже. Она подцепила мужика.
— Ото!
— И уехала с ним из отеля.
— Жорж!
— Не волнуйся. Ей строго запрещено отлучаться из города без моего ведома, она это знает.
Наверняка они пошли в ресторан, потом в какой-нибудь дешевый отель…
— Но зачем? У нее номер люкс в «Манифике».
— Природу не обманешь. Эта маленькая шлюшка, должно быть, стесняется богатого отеля и даже горничных.
— Жорж, она не показалась мне вульгарной.
— Манон, вульгарность здесь ни при чем, скорее, дело привычки. Или ты думаешь, что она девственница?
— К черту девственность! До начала операции несколько часов, вы, оба! Я поехал к своим парням, Манон. Надеюсь, все будет в порядке.
— До встречи, Жофре.
Экипаж оказался шикарным. Кожаная коляска, мягкие рессоры, сиденья обиты плюшем, а под ними — маленький холодильник с соками и содовой водой и даже бутылкой шампанского, обложенной сухим льдом. Запряжены в экипаж были две лошади, одна — смирная чалая лошадка с пушистой челкой и кроткими глазами, вторая же — строптивая и нервная жемчужно-серая кобылка, косившая на прохожих безумным глазом и бившая копытом об мостовую. Хозяин экипажа то и дело охаживал дикарку хлыстом, на что лошадь ржала зло и заливисто.
Аманда, увидав происходящее, немедленно сделалась злой, словно оса. Сунула Нику в руки сумочку и шагнула к экипажу.
— Эй! Что это вы делаете с лошадью?
— Мадам, она у меня недавно, ее еще надо учить…
— Это вас надо учить, хотя и поздновато.
Какое варварство! Хлыст! Да она же боится, оттого и бесится. Ну-ну, красотка, тише. Я не сделаю тебе плохого…
Ник с удивлением наблюдал, как его изысканная спутница умело и небрежно гладит разнервничавшуюся лошадь, не обращая никакого внимания на попытки той укусить чужачку; как деловито обходит упряжку со всех сторон, подтягивая какие-то ремни и пробуя, хорошо ли застегнуты пряжки.
Внезапно Аманда каким-то мальчишеским движением обернула юбку плотно вокруг колен и присела на корточки, причем было видно, что это движение далось ей совершенно без труда. Заглянув лошади под брюхо, девушка присвистнула.
— Ого! Да вы еще хуже, чем я думала. Вы били несчастную лошадь, а ведь она только пыталась вам пожаловаться на вашу же оплошность. Взгляните! Ремень перекрутился. Это причиняет ей боль, вот она и нервничает.
— Но ремень был слишком длинен…
— Это делается так, невежа.
С этими словами Аманда начала производить стремительные и совершенно непонятные для Ника действия с упряжью. В результате этих действий лошадь полностью успокоилась и стояла смирно, а хозяин в восхищении застыл, глядя на удивительную клиентку. Аманда вынырнула из-под лошади в районе паха и отряхнула руки.
— Поняли? Подпруги на крупе, потом грудные ремни, потом подбрюшник. В свое время я сама до этого дошла, опытным путем.
— Спа…сибо, мадам.
— Не за что. И прекращайте бить лошадей.
Они не слишком умны, бедняжки, но чертовски злопамятны. К тому же сейчас она была совершенно не виновата.
Ник с улыбкой подошел к Аманде.
— У вас столько неизвестных талантов, Аманда. Откуда вы так хорошо умеете обращаться с лошадьми?
— Я с ними, можно сказать, выросла. Поехали?
— Да, поедем. Вы расскажете мне о себе?
— С одним условием — вы тоже расскажете. И желательно правду. А не туфту… про балетную труппу.
Она была серьезна, но зеленые глаза смеялись, и Нику вдруг нестерпимо захотелось ее поцеловать. А потом рассказать все сразу — и про двадцать пять лет службы в полиции Манчестера, и про Мэри, и про красный страшный дом, и про вонючую лестницу… Про маленькую квартирку и безрадостные дни, про футбол, будь он неладен, и про то, что впервые за много лет он не чувствует себя старой развалиной…
— Согласен. Почему-то мне с вами очень легко, Аманда. Хотя я вам…
— Ой, только не говорите эту ужасную фразу «В дедушки гожусь»! Моему дедушке семьдесят восемь, а его нынешней жене двадцать три. И сыну три года. Моему, стало быть, дяде.
— А вам? Или это бестактный вопрос?
— Пока еще нет. Мне восемнадцать.
Нику сразу стало грустно. Будь ей хотя бы двадцать пять… Нет, как ни крути, а он все-таки — старая развалина.
— Понятно. Мне сорок три. И про балет… В общем, сложная это история, с балетом.
Нику Картеру очень хотелось все рассказать зеленоглазой девушке, однако инспектор полиции Картер тоже не дремал.
Минуточку! А кто сказал, что она невиновна? Вряд ли ее появление в Париже можно считать простым совпадением. Тогда — она одна из них. Одна из банды мадам Жорж. Сообщница.
Конечно, статья ей вообще вряд ли светит, потому что ни одно законодательство не запрещает одному человеку быть похожим на другого.
