Карлайл сохранил традицию, она это хорошо помнила. Стало быть, визитка где-то здесь.
На поиски ушло немало времени, а когда Белинда увидела адрес, то невольно охнула. Мэтьюс Карлайл проживал настолько далеко за городом, что ему… уже скоро вставать!
Остаток ночи Белинда провела на кухне, закутавшись в банный халат и натянув на ноги толстые шерстяные носки. Три больших кофейника — личный рекорд Белинды Карр. И пятнадцать разгаданных кроссвордов.
Мэтьюс Карлайл открыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Обычно он этого не делал, потому, что в этом не было нужды. Его распорядок дня, как и распорядок всей жизни, был настолько выверен с годами, настолько непоколебим и привычен, что всякое, даже малейшее отклонение от нормы ощущалось Карлайлом как некое несанкционированное физическое вмешательство в его организм.
Разумеется, ему приходилось вставать раньше обычного, но он всегда с вечера знал, на сколько именно раньше, и настраивал свой организм на нужное время. Будильник давно стал простой подстраховкой, Мэтьюс Карлайл просыпался ровно за минуту до звонка.
Вчера он тоже выставил будильник на нужное время, таким образом настроив и себя, однако сейчас, лежа в постели, он с удивлением и некоторым раздражением понимал, что, что-то не так.
Во-первых, минута уже явно прошла, а будильник не звонил. Во-вторых, за окном было темно, а должно бы светить яркое утреннее солнце. В-третьих, в доме должны были раздаваться некоторые звуки — звон посуды, тихие переговоры дворецкого с кухаркой, — а стояла мертвая тишина.
Относительно, впрочем, мертвая.
Еще через мгновение он понял, в чем дело. Звонил его телефон.
Личный телефон, находившийся в его кабинете. От этого аппарата не были проведены параллельные линии, и никто, кроме него, не мог брать эту трубку.
Он быстро поднялся с постели и торопливо направился в кабинет. Глаза еще слипались, но гораздо хуже был липкий страх, ползущий по позвоночнику. Мэтью ненавидел ночные звонки. Они несли только дурные вести.
Это началось в одиннадцать лет. Мэтью проводил каникулы дома, в Колорадо. В начале августа отец всегда уезжал на рыбалку. Форель в Колорадо-Ривер была страстью старшего Карлайла, страстью, которую не могло бы победить даже очередное пришествие Мессии.
В ту ночь Мэтью разбудил телефонный звонок. За окном было темно, но небо на востоке уже неуловимо изменилось, из черного, стало чернильно-фиолетовым, чтобы потом стремительно посереть, а затем неожиданно залиться ярким румянцем…
Впрочем, в ту ночь им всем стало не до красот природы. Звонил егерь с того участка, на котором обычно становился лагерем отец. Он сообщил, что Фергюс Карлайл утонул во время ночного лова.
Мэтью помнил до сих пор — хотя прошло тридцать лет — посеревшее лицо матери, ее остановившийся взгляд, искривленный, ставший некрасивым и большим рот, черные провалы глазниц… Помнил плач сестер и отчаянные причитания Минни, чернокожей няни, вырастившей всех детей в семье Карлайлов, включая самого Фергюса, погибшего той звездной ночью. Помнил и то, как ужас разрывал изнутри его голову, маленькую голову маленького мальчика, рвал в клочья перепуганное сердечко…
Он понимал, что не должен плакать, что должен быть мужчиной и не пугать маму, и потому собрал все свое мужество и постарался говорить с ней спокойно и сдержанно, но она оттолкнула сына и закричала страшным, совсем не маминым голосом:
— Да проймет ли тебя хоть что-то на этом свете, Мэтьюс Карлайл! Ведь это же твой отец погиб сегодня ночью!
И вот с тех пор он на всю жизнь сохранил в душе тот липкий ужас августовской ночи, когда не стало отца, и когда так страшно кричала на него мама…
Он схватил трубку и опустился на стул, потому, что ноги внезапно подкосились.
— Алло! Алло! Кто это?
Далекий, звонкий, очень молодой голос.
— Простите меня тысячу раз, но… вы — мистер Карлайл?
— А куда вы звоните, интересно?
— Вы — мистер Мэтьюс Карлайл, глава фирмы «Бэгшо Индепендент»?
— Да. С кем я говорю?
— Мистер Карлайл, это ваша сотрудница, Белинда Карр. Мне нужно срочно с вами переговорить.
Карр. Что-то знакомое, вертится совсем рядом, но не вспоминается…
— Вы уже со мной говорите, мисс Карр. Что вы хотели узнать… в столь ранний час?
— Я разбудила вас? Дело в том, что у меня нет… то есть… в общем, я не могу сегодня с вами встретиться!
— Какое удивительное совпадение, мисс Карр. Я тоже не могу с вами встретиться именно сегодня. Я улетаю.
— И я улетаю, но я не улетаю!
— Мисс Карр, вы сумасшедшая?
Голос в трубке стал уже не таким звонким и очень расстроенным.
— Я отвратительно объясняю, только и всего. Волнуюсь, понимаете? Слушайте же, я должна была лететь с вами вместе, но я не могу.
Конечно! Белинда Карр. Кандидатура, найденная Хью Бэгшо. Его Дама!
— Фу, начинаю понимать. Еще раз здравствуйте, мисс Карр. Но вот все остальное — это невозможно. Уже ничего нельзя отменить. Я просто не найду вам замены.
— Мистер Карлайл, я не могу лететь…
— Вы что, боитесь самолетов?
— Нет, совершенно не боюсь, но дело не в этом.
— Тогда в чем? Все будет оплачено, вы не волнуйтесь…
— Нет-нет-нет, это совершенно не поэтому… У меня… мне нечего надеть!
Карлайл потряс головой, на секунду представив себе бредовую картину: неведомая Белинда Карр сидит в чем мать родила у телефона, а вокруг нее голые стены.
— Послушайте, это же смешно… Вы ведь работаете в моей фирме, так?
— Да.
— У вас должна быть приличная зарплата.
— Очень хорошая зарплата, спасибо вам большое.
— Кроме того, вы же ходите на работу? Не раздетой же вы, простите, сидите в офисе?
— Мистер Карлайл, у меня есть одежда, но это ОБЫЧНАЯ одежда! Никаких вечерних платьев у меня нет, и драгоценностей нет, а красить губы, я так и не научилась…
— Послушайте, мисс Карр…
— … И я ужасно неловкая, у меня очки, я все время все роняю…
— Да послушайте вы!
— … И совершенно не умею общаться, я вам только все испорчу…
— Умолкните! Отлично, спасибо. А теперь скажите мне ваш номер телефона, я вам перезвоню через полчаса. Мне надо прийти в себя.
Она покорно продиктовала ему номер, и Мэтью повесил трубку. Некоторое время посидел молча, бездумно пялясь в темноту, потом сердито скривился, дернул щекой.
Идиотской была вся эта затея с балами и дамами! В результате, мстительный Хью подсунул ему какую-то идиотку с ее идиотскими платьями, а главное — ничего уже не переиграть, потому, что времени слишком мало…
