Книга Кулинарная книга - Ринат Валиуллин

Я проснулся разбитым. Кровать пуста. В тишине комнаты кружила звенящая муха. Это был голос моей жены, она разговаривала с кем-то по телефону. Скорее всего, с Терезой, кто еще мог позвонить в такую рань. Видимо, та не спала всю ночь, накопилось. Она любила излить душу. У меня тоже накопилось к утру и тоже хотелось выплеснуть из себя, но вставать было лень. Чтобы как-то отвлечься от этого желания, я стал слушать их разговор:

«Настоящая любовь не прощает, у нее просто нет на это времени, она уходит… Я понимаю, тебе жалко стало: бросать всегда жалко, вдруг кто-нибудь подберет… Значит, пожалела себя… Ну тогда не надо путать жалость с любовью».

Я перевернулся на другой бок «А его реплика „не уходи“ означала только то, что это надо было сделать гораздо раньше… Каждая преданность ищет свое предательство… Ну как же ты не поймешь, что из прошлого нелепо лепить будущее, разве что заляпать брешь в настоящем».

Мне вдруг стало скучно от этой женской болтовни о любви, которой, видимо, здесь и не пахло. Как часто женщины не замечают, что их используют самым отвратительным способом. А может, им это просто нравится? Я нащупал под кроватью пульт и включил. Передавали новости спорта, единственные позитивные из всех существующих, если, конечно, кто-нибудь не поимел вашу любимую команду.

— Что смотришь? — тихо вошла жена.

— Новости.

— Твои новости — это я, — скинула она халат. Я привлек ее к себе, не поднимаясь с постели, обнял за голые бедра и поцеловал в шелковую маковку. Кожа пахла клубникой.

— Ты потрясающе выглядишь!

— Женщина выглядит настолько — насколько ее хотят, — медленно падала Фортуна в мою сторону, пока я не подхватил и не прижал к себе. По телевизору в этот момент начали передавать бои без правил.

— У меня мурашки.

— Это чувства идут на работу.

— Когда ты ко мне прикасаешься, моя точка G становится многоточием. Ты все еще меня любишь? — прижалась она ко мне еще сильнее. — Сердце, перестаньте подсказывать. Он сам должен знать.

Я опустил голову на ее грудь и тоже услышал, как прибавило ходу женское сердце. Вдохнул губами нежную кожу и начал баловать ее языком.

— Так ты меня любишь?

— Ты хочешь это знать?

— Я хочу это чувствовать.

Сохраняя молчание, язык уже подобрался к соску, который немедленно вырос. Я поигрался немного с ним, потом с другим.

— Не буди во мне суку!

— А то что? — оторвал голову от ее груди.

— Загрызу тебя нежностью и опоздаю на работу.

— Давай, я хочу умереть от нежности.

— А мне что с этого?

— Развлечение. Ты могла бы убить? — посмотрел я Фортуне в глаза.

— Нет, некоторые не заслуживают и этого.

— А я?

— Ты — другое дело, — затянула Фортуна мои губы в долгий поцелуй и закрыла глаза.

— Знаешь, мне страшно, — неожиданно ледышкой вонзилось мне в самое ухо.

— Со мной?

Она продолжала:

— Мне страшно, что я постарею когда-нибудь. Морщины… ты веришь? Я их считаю, — протянула она руку, взяла со столика зеркало и стала всматриваться в свое отражение.

Я прижал ее к себе, как удав — кролика:

— Дура!! Выкинь это из головы, старость к тебе не придет, пока ты ее не пустишь.

— Ты знаешь, что может случиться с женщиной, если ее не любили давно, давно не ласкали хотя бы словами, давно не трогали ее кожи, к чувствам не прикасались. Без любви все женщины вянут, она может с ума сойти от одной этой мысли: старость.

Так и бывает: стоит только промедлить, расслабиться, не сожрать вовремя женщину в любовном порыве, как она тут же начнет выедать твой мозг своими недомоганиями.

— Не надо бояться морщин! — хотел я отнять у Фортуны зеркало, как оно соскользнуло и упало. На его отражении замерла трещина. — Вот тебе подтверждение! Если даже зеркало способно треснуть от красоты, что же тогда говорить о коже на лице.

— Это было мое любимое, — с улыбкой вздохнула она.

— А мое любимое зеркало — это ты: чем дольше любуюсь, тем больше нахожу в себе изъянов.