— Похоже, Гарри нам концерт устроит? — улыбнулся Том.
— Угу, и похоже, родители Сары не шибко в восторге.
— Что поделаешь, — пожал плечами Том, — некоторым нравится.
— Гарри говорит, им тут пару выступлений предлагают.
— Вот и хорошо. Сдается мне, работа в банке ему надоела. Он тут недавно мой чек заполнял, потом смотрю — весь оборот исписан новыми названиями группы, и все перечеркнуты.
— Любимое его занятие — новые названия выдумывать, — усмехнулся Ричард. — Иногда мне кажется, что он только ради этого музыкой занимается.
Тут появился и сам Гарри:
— Еще минутка — и все готово. Там у Пиппин с малым барабаном что-то не заладилось.
— Ты же знаешь, мне это абсолютно ни о чем не говорит, — ответил Ричард.
— Пойду-ка туалет поищу, — сказал Том. Гарри помахал руками, как крыльями, и пожаловался:
— Пот течет рекой. Как тебе в пиджаке?
— Жарко, — вздохнул Ричард. — Теперь понятно, почему мы в прошлый раз в церкви свадьбу устроили.
Гарри ухмыльнулся:
— Хочешь сказать, что согласился венчаться в церкви только из-за прохлады мраморных плит?! Сгинь, языческое отродье! Слышала бы тебя Бронте!
Идея венчаться в церкви принадлежала именно ей — в свои двадцать с лишним Бронте умудрилась сохранить искру католической веры. В тот раз свидетелем был ее брат.
— Анни что-то не видать, — мрачно сказал Ричард.
— А ты на нее рассчитывал?
Ричард пожал плечами:
— Полчаса ходу. Она здесь всех знает. Ее пригласили. Том мой свидетель. Хотя бы ради Тома.
— По-моему, как только Том перестал в ней нуждаться, она потеряла к нему всякий интерес.
— Да уж, у нее всегда был паршивый характер. Помнишь, как Бронте ее поначалу умасливала?
— Ну, положим, не без задней мысли, — возразил Гарри. — Бронте к ней подкатывала, потому что галереи Нью-Йорка заваливали Анни приглашениями на рождественские приемы. Так чего удивляться, что Анни осталась равнодушна к ее заигрываниям?
Несмотря на то что с Бронте они развелись пять лет назад, Ричард до сих пор чувствовал себя ответственным за нее. К тому же Микки она обожала, а к лошади Ричард относился с нежностью. Правда, их лошадью Микки стал уже после развода, на самом деле он всегда принадлежал только Бронте. И чем бы она ни грешила, будь то тщеславие или столичная манера пускать пыль в глаза, не Гарри ее судить.
— Нельзя же вечно все валить на Бронте, — заступился за бывшую жену Ричард. — Анни сама хороша. Сколько раз она меня к своим собакам вызывала, думаешь, хоть раз чаем напоила?
— Это потому, что стоит тебе появиться, как Том тут же к тебе бросается, вот она и ревнует.
— С чего это ты взял?
— Да я ее насквозь вижу. Знаешь, чем Тому пришлось поплатиться за жизнь в тепле да садик с цветочками? Она его в камень превратила. В статую.
— Хватит ерничать, — поморщился Ричард и поискал глазами официанта, чтобы избавиться от пустого бокала.
— Да не ерничаю я, — возразил Гарри. — Том для нее все равно что мебель. Просто он ей больше не нужен, вот и все. Или она ему больше не нужна. Неважно. Я это давно чувствую. Ну ладно, хватит об этом. Прими мои поздравления.
— Спасибо.
— Правда, моя-то личная жизнь в руинах, — продолжал Гарри.
— Я думал, руины мы проходили полгода назад. Та смазливенькая с губками.
— Да нет, это другие руины. Вернее, пустыня. Дамская пустошь. Пора мне сваливать из Тасмании.
— Может, для начала из Комптона? — предложил Ричард. — Как насчет Мельбурна?
— Господи, и откуда этот миф про Мельбурн? Послушай опытного человека, в Мельбурне женщин нет и подавно.
К ним подошла Сара:
— Не собираюсь вам мешать — просто хотела сказать, что меня попросили сфотографироваться для местной газеты. И вроде как о себе рассказать.
— О всемогущий «Вестник Комптона»! — воскликнул Гарри. — Не забудь им напомнить, что они опять переврали наше название — между прочим, в третий раз!
— О вас что, писали? — спросил Ричард.
— Да будет тебе известно, «Барабанные палочки «Блонди» в наших надежных руках» не сходят со страниц сего достойного издания. Особенно с последней страницы — знаешь рубрику «Концерты и выступления»? Вот там-то нас и пропечатали.
Сара рассмеялась:
— Обязательно скажу. Считай это моим первым тебе одолжением в качестве невестки.
— Вот видишь, — подмигнул брату Гарри, когда Сара ушла на поиски фотографа, — Бронте такой никогда не была. В этот раз тебе положительно повезло.
— Ладно, — отмахнулся Ричард, — вернемся к твоей личной жизни.
— Не к чему возвращаться — нет ее, и все. Смотрю и ничего подходящего не вижу. А когда вижу, пробую — и ничего не выходит.
— Ну уж это, — Ричард махнул рукой в сторону пальмы в горшке, — наверняка беспроигрышный вариант.
— А, с кадкой? С кадкой точно получится.
— Да нет, не туда смотришь, за пальмой. Гарри подался вперед, чтобы разглядеть, о ком говорит Ричард.
— Видишь тетку, которая с отцом треплется?
— Нет… Боже, это не женщина, а слонопотам!
— Гарри, не валяй дурака. Вон та, в платье сороковых годов. Красная помада. Длинные темные волосы. Теперь видишь?
— Теперь вижу, — вздохнул Гарри. — Венди Вагнер, ведьма верхом на помеле.
— Почему — ведьма?
— Да она пентаграммы на бланках рисует, когда деньги на счет кладет. Крошечные такие, думает, никто не заметит. А когда деньги протягивает, всегда одно и то же бормочет — «с лихвой».
— С лихвой?
— Ага. Мы сначала думали, это она так «спасибо» говорит, просто у нее дефект речи, проблемы с дикцией. А потом кто-то из наших ее раскусил. Когда ведьма с деньгами расстается, она должна шепнуть «с лихвой», чтобы они к ней потом с лихвой вернулись. Вот, значит, кому ты решил меня сосватать. Ну спасибо тебе.
Гарри поставил бокал на землю и почесал под мышкой своего уцененного пиджака.
— Слушай, они на Саре целую передовицу состряпают, — сказал он, наблюдая, как фотограф из местной газеты увлеченно делает снимок за снимком.
— Не хотел ей говорить, — Ричард понизил голос, — но, кажется, это наша матушка постаралась.
— С другой стороны, — задумчиво продолжал Гарри, — о чем им еще писать? О бедной женщине из Нижнего Комптона, у которой в пылесос засосало попугайчика? Или о патлатом подростке, который у обувного чуть не высморкался? По-моему, сам бог велел поделиться с ними Сарой. Прекрасное лондонское создание, прямиком из «Харродз», в нашем захолустье.
