Тот лукаво подмигнул ей и снова сделал серьезное лицо.
— Трейс, как хорошо, что ты вовремя заметил, что Кесси без сознания! — воскликнула Рене. — Я говорила тебе, дорогая, что нужно больше отдыхать! Ты лечишь других людей, а себя не бережешь!
Из дома выбежала Лора с огромным банным полотенцем в руках. Кесси завернули в него почти насильно и увели на террасу. Вокруг все охали и ахали, давали советы, сочувствовали. Кесси не сопротивлялась. Да и вздумай она обвинить Трейса в том, что тот нарочно окатил ее водой из шланга, никто не поверил бы. Кроме Фила, конечно. Кесси безропотно выпила чашку ромашкового чая, съела предложенный сандвич и согласилась надеть сухие и чистые брюки и блузку, принадлежащие Лоре.
— Кесси, мне почти тебя жаль, — прошептал Фил, который подошел якобы поинтересоваться ее самочувствием, — но ведь ты сама виновата. Нельзя расслабляться, когда рядом находится мой брат.
— Я считала, что мы вышли из того дурацкого возраста, когда так любили пакостить друг другу при каждом удобном случае. — Внутри у нее все кипело от ярости. — Твой братец Трейс — чокнутый. Ему пора обратиться к психиатру, если он по какой-то причине до сих пор этого не сделал.
— Да ладно тебе. Он же просто пошутил. — Фил искренне не понимал, почему она так злится.
— По-твоему, это смешно? — спросила Кесси, дергая себя за воротник блузки, которая была ей великовата. — Я приехала сюда, чтобы угодить моей матери, хотя с большим удовольствием осталась бы дома. Я почти не спала уже больше суток, а те несколько часов, которые я провела в постели, пролетели как одна минута. Да и то даже во сне меня не оставляли мысли о моих пациентах. И когда я наконец уснула, лежа на траве, рассчитывая на отдых, Трейс решил «пошутить». В итоге я поеду домой в чужой одежде, с мокрыми волосами, злая, с головной болью. Чем, интересно, я это заслужила? Тем, что спасаю каждый день жизни? Мне тридцать лет, Фил! Я взрослая, самостоятельная женщина. Я много лет работала без сна и отдыха, чтобы стать врачом. И я им стала! Меня уважают все мои коллеги! А твой братец палец о палец не ударил. Он только и делает, что катается на своей яхте! Он не понимает, что такое вкалывать двадцать четыре часа в сутки. И все, на что у него хватает ума, — глупо пошутить над человеком, который умирает от усталости!
Кесси замолчала, чтобы перевести дух. Фил пристыженно смотрел на нее. Кажется, до него дошло, из-за чего она сердится.
— Ты права. Трейс поступил глупо. И мне уже совсем не смешно. Я заставлю его перед тобой извиниться.
— Вот уж не надо! Он вовсе не чувствует себя виноватым. Да ты только посмотри на него. Вон он, стоит рядом с моими родителями. Мама наверняка рассыпается в благодарностях. Еще бы: Трейс «спас» меня! То, что они так легко поверили в его ложь, говорит о том, что Трейс для них — чуть ли не святой. Не понимаю, почему все от него в таком восторге. Мне иногда кажется, что, даже если он прилюдно зверски убьет человека, присутствующие при этом начнут аплодировать и просить повторить убийство на бис.
— Кесси, мне, правда, очень жаль… — Видно было, что Фил по-настоящему расстроился.
Кесси посмотрела на него, вспомнила о лейкемии и смягчилась.
— Твоему братцу давно пора повзрослеть, — уже спокойнее сказала она. — Тебе всего двадцать пять, но ты гораздо умнее его. Это Трейс должен брать с тебя пример, а не наоборот.
Кесси подхватила свою сумочку, запихнула в нее свой мокрый сарафан и направилась к воротам. Никто, кроме Фила, не заметил ее ухода, но она только поблагодарила Бога за это.
Никогда больше сюда не приеду, поклялась Кесси. Да простит меня Лора, но, пока в этом доме живет Трейс, я не могу чувствовать себя здесь в безопасности.
3
У Кесси был новый пациент. Когда она увидела историю его болезни, а потом взглянула на него самого, то долго не решалась войти к нему в палату. Пациента звали Патрик Фишер. Он был молод и красив. И у него обнаружили лейкемию.
— Что с тобой? — спросила Вэнди, заметив, что подруга стоит у стеклянной двери, украдкой наблюдая за пациентом.
Кесси глубоко вздохнула и произнесла:
— Помнишь Фила Стирлинга, брата Трейса?
— Обаятельного брюнета, с которым мы однажды пересеклись в баре?
— Да.
— Конечно, помню. — Вэнди расцвела в улыбке. — Его невозможно забыть. Он такой жизнерадостный, такой настоящий…
— У него лейкоз.
— О… — Вэнди погрустнела. — Как жаль. И каков прогноз?
— Благоприятный, но ты же знаешь, насколько коварна эта болезнь. Нельзя предугадать, чем все это кончится.
— Нужно надеяться на лучшее.
Кесси чуть заметно улыбнулась.
— Да, именно так.
— А что с этим пациентом? — Вэнди кивнула на русоволосого красавца, лежащего в постели.
— То же, что и с Филом.
— Вот оно что, — понимающе кивнула Вэнди.
— Дело в том, что у Патрика хроническая лейкемия. Мы обнаружили ее слишком поздно. Чудо возможно, но… Наш онколог говорит, что ремиссия в подобных случаях наступает лишь в двадцати пяти процентах случаев.
— Что, если он попадет в эти двадцать пять процентов? — ободряюще улыбнулась Вэнди. — Я прекрасно понимаю, что ты сравниваешь его с Филом и теперь выпрыгнешь из собственного тела, лишь бы вылечить Патрика, ибо в противном случае будешь воспринимать его смерть как личную неудачу… Но Кесси, Патрик и Фил — разные люди. Сосредоточься на своем пациенте и не думай ни о чем другом. Только так ты сможешь контролировать свои эмоции и оценивать ситуацию беспристрастно.
— Точно. Я так и поступлю. Спасибо, Вэнди, — сказала Кесси и вошла в палату.
— Доктор Уинтерз, — увидев ее, Патрик заулыбался. — Давненько мы с вами не встречались.
— С тех пор как вы подхватили воспаление легких в прошлом году. — Кесси тоже заставила себя улыбнуться.
— Да, кто бы мог подумать, что я вернусь сюда с роковым диагнозом.
— Давайте не будем драматизировать. — Кесси заботливо поправила ему подушки. — Лейкемия лечится.
Патрик невесело усмехнулся.
— Вы обязаны поддерживать в пациентах веру в лучшее, потому и пытаетесь меня приободрить.
— А ну-ка, прекратите ныть! — строго приказала она. — Выше нос!
— Слушаюсь, док! — Он рассмеялся.
— Наш онколог скоро подойдет к вам и расскажет о предстоящем лечении. А пока давайте поговорим о чем-нибудь более приятном. — Кесси подмигнула ему. — Я отлично помню, что в прошлом году вас навещала симпатичная блондинка и что вы целовались с ней всякий раз, когда я отворачивалась. Так где же она? Почему не сидит у вашей постели?
— О, мы расстались.
— Простите, Патрик, — смутилась Кесси. — Я разбередила старую рану?
