Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
– Если твои предположения верны, тогда мы имеем дело с врагом, который намного сильнее нас, – заметил Граф.
– Лихтенбах… – протянул министр. – Не тот ли это банкир, сторонник клерикально-роялистской партии? Но для чего он стал бы подкупать Тремона, чтобы затем его укокошить?
– А исследования взрывчатых веществ? Лихтенбах руководит французским синдикатом рудников. Он акционер крупных предприятий в России, Австрии и Испании. Создание недорогого и безопасного при использовании пороха – а этим отличался состав Тремона, – разве такое изобретение не могло привлечь алчного дельца? Тремон получал много заманчивых предложений. Переговоры велись сначала от имени крупной английской фирмы… Генерал отказал, но этим дело не кончилось – на него пытались воздействовать с разных сторон. Тогда-то Тремон заговорил со мной и Графом о намерении основать французское общество для использования его изобретения. Он прекрасно знал, что это неистощимый источник доходов, но не хотел привлекать иностранный капитал. К тому же он работал над созданием нового, более совершенного пороха для пушек и хотел внедрить в производство оба своих изобретения сразу. Он не раз говорил: «И то и другое мы запустим одновременно; одно принесет богатство, другое даст силу. И тогда общество простит мне выгоду, которую я извлеку из первого, ради преимуществ, которые обеспечит нашей армии второе».
– Да, он провел уже немало опытов с новым составом пороха. Мы удивлялись необычайной силе этого вещества: ничего подобного прежде не существовало. И этот секрет для нас утрачен… Какое несчастье для Франции! – с сожалением в голосе произнес высокопоставленный гость.
На лице Графа мелькнула улыбка.
– Как знать!.. – сказал он, пожимая плечами. – Возможно, кое-кому известно об этом открытии…
– Кому же? – в один голос воскликнули Барадье и военный министр.
– Ну, например, моему племяннику… – произнес Граф, потирая руки.
При этих словах Барадье побледнел. Обращаясь к зятю, он воскликнул голосом, полным отчаяния:
– Несчастный, никогда больше не говори этого! Тремон убит! Неужели ты хочешь, чтобы и Марселя убили?
– Ну, Барадье, я считал вас более храбрым! – воскликнул генерал. – Итак, возьмите себя в руки, и поговорим спокойно.
– Генерал, если тайна изобретения оказалась роковой для Тремона, которого хотели только обобрать, то чего должен опасаться Марсель Барадье, если подтвердится, что этим гнусным делом руководил заклятый враг нашей семьи?
– Но вы понимаете, – сказал генерал, – что если полиция не имеет понятия о ваших подозрениях, то я считаю своим долгом направить ее…
– Благоразумнее не делать этого, – прервал его Барадье. – Если за этим действительно стоит Лихтенбах, будьте уверены, что преступника никогда не найдут.
– Согласен с вами. Но это не значит, что мы должны опустить руки. Во всяком случае, если за Лихтенбахом установят надзор, возможно, удастся напасть на какой-нибудь след. Но теперь это дело полиции… Скажите, у генерала Тремона, кажется, осталась дочь? Совершенно одна и без средств к существованию…
– Простите, но она не одинока, господин министр… Она станет полноправным членом нашей семьи и ни в чем не будет нуждаться, – решительно проговорил банкир.
– Все же я назначу ей пенсию от военного министерства. Могу ли я увидеться с ней?
– Она очень расстроена, но Граф сейчас предупредит ее.
Когда партнер вышел, Барадье подошел к генералу и шепнул ему на ухо:
– Скажите откровенно, не стоят ли за этим происки иностранцев?
– Это станет ясно лишь в том случае, если удастся арестовать виновных… Да и тогда будет сложно установить взаимосвязь… Наше вооружение всегда будет интересовать наших врагов. Не подлежит сомнению, что порох Тремона дал бы огромное преимущество нашей артиллерии. Этим и объясняется покушение на жизнь изобретателя…
– Значит, вы придаете большое значение созданному генералом новому составу пороха? – поинтересовался банкир.
– Огромное. Это изобретение может дать Франции баснословные преимущества.
Барадье умолк. После некоторого раздумья он произнес:
– Генерал, я всегда был патриотом своей страны, я сражался за Францию до самого конца. И я готов рискнуть жизнью своего сына… Если Марселю Барадье известна тайна Тремона, клянусь, вы получите ее.
В глазах старого солдата блеснула радость. Он протянул руку Барадье и сказал с дрожью в голосе:
– Вы честный человек. Благодарю вас.
В эту минуту дверь отворилась. Барадье кашлянул, и лицо его снова приняло спокойное выражение. В комнату вошел Граф в сопровождении мадам Барадье и мадемуазель Тремон. Мадам Барадье была еще очень хороша; в ее пышных белокурых волосах уже виднелись серебристые нити, но ясный взгляд и алые губы напоминали ту прелестную молодую девушку, которую любил Элиас Лихтенбах. Мадемуазель Тремон была в синем монастырском форменном платье. Это была хрупкая брюнетка, необычайно грациозная и очаровательная, несмотря на то что ее бледное личико было омрачено печалью. Она без смущения подошла к другу своего отца, но при первых же словах старого солдата глаза ее наполнились слезами.
Увы, она очень плохо знала отца. Овдовев молодым, генерал поместил дочь в монастырь, поручив ее воспитание благочестивым, глубоко религиозным женщинам. Таким образом, она почти не ведала радостей домашнего очага. О матери у нее сохранились только смутные воспоминания. Бедная девушка никогда не знала счастья глубокой привязанности. Одиночество среди добрых и благовоспитанных, но совершенно чужих людей – вот какой была ее жизнь до того дня, когда смерть разорвала слабую нить, связывавшую ее с отцом.
Она была лишена даже того утешения, которое дает сознание, что дорогой усопший умер своей смертью. Отец ее был предательски умерщвлен шайкой подлых негодяев… Точно сквозь сон девушка слышала, что министр обещает ей свою протекцию. Пробормотав слова благодарности и залившись слезами, она вышла с мадам Барадье из кабинета. Только теперь осознала она весь ужас этой смерти, и сердце ее сжималось от боли.
Молчаливые и печальные, банкиры проводили министра в переднюю, где их ждал лакей Тремона, Бодуан. Генерал пристально посмотрел на него, любуясь его умным энергичным лицом:
– Бедный мой Бодуан, какое несчастье!
– Это преступление, а не несчастье, господин министр! – последовал ответ преданного слуги. – Простите за выражение, всему виной это бабье! Простите, генерал, я не хотел осуждать покойного хозяина. Но если не поймать эту негодяйку, то и не установить истину, и мой господин не будет отомщен.
– А знаешь ли ты ее, эту женщину? – поинтересовался военный министр.
– О, в этом случае меня уже не было бы в живых! – с уверенностью проговорил Бодуан.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
