Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Но у Артема именно это и не выходило. Пил он всегда вне дома, а возвращаясь, скандал затевал обязательно. Правда, без рукоприкладства. Следовательно, какой-то контроль над собой все-таки имел.
Пока она вынашивала Региночку, пил муж нечасто, не чаще раза в месяц. Она даже научилась предчувствовать, даже точно знать, когда это с ним случится. Приспособилась. Своим ничего не рассказывала, боялась папиной реакции.
— Все у нас хорошо, — так отвечала, если интересовались.
И действительно, когда муж был трезв, все было более чем замечательно. Жили душа в душу. Пара красивая, все любовались.
Регинка, Рыжик их ненаглядный, родилась образцовым ребенком: ночами спала, вопила крайне редко, улыбалась во весь рот, гулила, развивалась с опережением. Настоящий вундеркинд. Легко она им досталась. Отец на доченьку налюбоваться не мог. Носил ее на руках и, сияя от счастья, общался:
— Агууу, Рыженька, агуууу, мое золотко!
— Агуууу, — таял от счастья младенец в надежных папиных руках. — Агуууу.
Налюбоваться этой картиной было невозможно.
И очень быстро получился второй результат их любви. С любовью обстояло интересно.
Ляле рассказывали рожавшие подруги, что после родов на какое-то время теряли всякое желание близости. Сразу вспоминался этот ужас, боль, возникал непреодолимый страх… Какое уж тут желание!
У них с Артемом все почему-то происходило совсем наоборот. Желание только раскрылось, только начало показывать себя, какое оно на самом деле бывает. Хотя раньше казалось, что сильней тянуться друг к другу невозможно. Оказалось — вполне возможно, да еще как! После родов полагалось сколько-то ждать, на этом настаивали врачи, приводя вполне логичные и понятные доводы. У них ждать не получалось. Едва-едва продержались две недели. Потом начался новый медовый месяц, гораздо более глубоко прочувствованный, чем тот, первый, послесвадебный.
Была у них даже фразочка, свой тайный код. Достаточно произнести: «Все. Умираю». Чем бы ни занимались в этот момент, бросали все. Кидались друг к другу — спасать. И стонали:
— Ох, наконец-то! Ну, сколько можно ждать!
— Скорее, скорее!
Немудрено, что меньше чем через год на свет появилась Птича, Сабиночка.
Рыся себя и не помнила одной, без сестры. Она так всегда и считала потом: Птичу ей Бог послал в помощь, одна бы она с парнями, появившимися следом, не управилась ни под каким видом. Парни народились командирами, нетерпеливыми крикунами. Одной двоих обуздать — куда там.
Сколько Рыся помнила, все окружающие их семейству завидовали. И правда: и родители, и дети, две девочки, два мальчика, выглядели как с картинки про счастливую жизнь. Образцовая семья, если не считать тайных отцовских превращений. А они случались вполне регулярно.
Мать не смирилась, не приспособилась. Но все лелеяла какую-то призрачную надежду на то, что когда-нибудь муж сдержит данное слово, бросит пить. И тогда уляжется ее тревога и заживут они долго и счастливо. Если б не эта надежда, давно бы выгнала Ляля его из своей жизни.
После рождения четвертого ребеночка, Дая, она почувствовала страшную, безысходную усталость и печаль.
Подумать только! Ей было всего-навсего двадцать семь годков. Иные ее подружки еще и замужем не побывали, а у нее имелся более чем полный комплект, требующий постоянной заботы, внимания, ухода. И — пьющий муж, о чем она не говорила никому, даже родителям. Просто закрылась напрочь. Только дети и знали, что происходит вечерами в их доме. Не каждым вечером, конечно, нет. Но каждую неделю уж точно.
Короче, что считать… Им вполне хватало.
10. Созависимость
У Ляли и у детей выработались определенные ритмы-предчувствия, когда предстоит им спокойный добрый семейный день, а когда грядет ужас. Собственно, самыми хорошими, надежными и стабильными периодами обычно можно было назвать первые три дня после очередной жесточайшей пьянки отца.
Дело в том, что после удара по семейному счастью у него наступал недолгий период раскаяния. Он не стыдился просить прощения — напротив: просил его трогательно, униженно даже. В эти три дня Артем являл себя как подлинное совершенство: заботливый муж, добрый и внимательный отец, прекрасный семьянин и хозяин дома.
Он испытывал острую необходимость, потребность в чистоте, наводил порядок, мыл кухню, ванную, пылесосил все углы. Возможно, связано это было с желанием уничтожить следы очередных разрушений, произошедших в период «беспамятства». Именно так, в кавычках, с некоторой долей иронии произносила про себя это слово Ляля. За годы наблюдений она сумела сделать вывод: помнил ее муж достаточно, чтобы кое в чем держать себя в руках. Так, например, в любом состоянии он больше не дерзал поднять на нее руку. Значит, всерьез воспринял угрозу Лялиного отца. И запомнил ее.
Только слова шли с той поры в ход.
Но что это были за слова…
Их бы забыть…
Но они-то как раз и отличались редкостной липкостью…
Ляля уже согласна была на его регулярные пьянки. (Хотя, если взглянуть правде в глаза, кто спрашивал ее согласия?)
— Пей, — говорила она. — Пей, но только, умоляю, дома. И сразу после этого ложись спать. Не буянь. Почему обязательно все крушить, всех оскорблять, пугать, скандалить? Выпей и ляг спать. Если иначе не можешь, не обещай бросить пить. Просто старайся отравлять нашу жизнь по минимуму.
Естественно, в трезвом состоянии добрый любящий муж обещал.
Увы… После заветных трех дней семейной идиллии наступала пора некоей напряженности. Это чувствовали все. По чуть-чуть. Вот уже улыбка сползала с лица отца семейства. Вот уже отказывался он помочь с домашними заданиями кому-то из детей. Вот уже требовал оставить его в покое, не мешать отдыхать.
И значило все это одно: скоро грянет буря. В какой точно день — это они угадать не умели. И потому случалось все каждый раз совершенно неожиданно. Ну, почти неожиданно. Некоторые знаки имелись.
У Ляли, например, начинало ныть сердце. Ее вполне здоровое и надежное сердце почему-то тревожно ныло именно в те вечера, когда Артем напивался. И ничем эту странную боль устранить не получалось. Ни каплями, ни самовнушением, ни играми с детьми, порой веселыми и самозабвенными. Сердце ее, словно дикий зверь, чувствовало приближение бури. И она непременно происходила.
Почему-то мужу необходимо было высказаться в пьяном состоянии, обличить Лялю в жестокости, в ненависти к нему, в том, что она замуж за него не по любви вышла, а по расчету.
Хороший расчет! Хорошая нелюбовь! По расчету поселить Тему в своей квартире. По расчету работать днем и ночью, зарабатывая больше супруга. По расчету родить четверых прекрасных детей, которыми не нарадуешься, до чего хороши, здоровы, красивы и добры.
Но что пьяному докажешь? Что тут поделаешь?
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
