Мужчины приходили в церковь послушать пение и соблюсти условности, а женщин привлекали цветы, горящие свечи и приятные ощущения от курений ладана. Но главная причина таилась в том, что все они были в той или иной степени влюблены в викария.
Набравшись мужества, дамы отправлялись на исповедь, и здесь их покоряли добросердечие и тактичность проповедника, а больше всего — его чуткость и понимание. Самые ревностные прихожанки приглашались на послеполуденное чаепитие, которое устраивалось по четвергам.
И вот там уже велись беседы на религиозные темы. Однако стараниями преподобного Джеймса обстановка на собраниях отличалась непринужденностью, и ни у кого не возникало ни малейшего чувства неловкости или скованности. Воистину он был величайшим утешителем мятежных душ, и в его интерпретации портрет Господа представал в самых мягких тонах, а главный акцент делался на человечность Всевышнего.
Прихожане с чувством величайшего облегчения узнавали, что Господь не только прощает грешников, но и питает к ним любовь и даже предпочитает девяноста девяти процентам праведников. Разумеется, викарий подразумевал, что все они в данный момент являются всего лишь брошенными в землю семенами, которые дадут могучие всходы и когда-нибудь — очень и очень не скоро — познают совершенство и удостоятся зреть красоту в ее высочайшем проявлении. А пока… ну а пока человек живет и естественно грешит, получает отпущение грехов и снова их совершает. И каждый получает по заслугам и в соответствии с положением, которое занимает в этом мире.
Следует также учитывать, что за последние две тысячи лет жизнь претерпела существенные изменения. Подобные философские сентенции неизменно приносили утешение, особенно когда их изрекал проникающий в душу мелодичный голос викария, а его чудесные, полные сочувствия глаза останавливались по очереди на каждом присутствующем, словно обращаясь только к нему и читая самые сокровенные мысли.
Впоследствии, когда прихожанки случайно встречались со священником у герцогини Аттлборо на чаепитии с танцами или в первых рядах партера на премьере, он одаривал дам чарующей, будоражащей душу улыбкой, шептал на ухо какую-нибудь остроту, но при этом они неизменно чувствовали на себе проницательный взгляд, который говорил: «Я все понимаю».
Разумеется, Джеймс Холлоуэй был холост, и тем не менее женщин обуревало страстное в своей безнадежности желание, что когда-нибудь, в один прекрасный день… Правда, до сих пор ему удавалось устоять перед соблазном, хотя, невзирая на священный сан, ходили упорные слухи, в которых его имя неоднократно связывалось со знатными светскими красавицами.
Итак, викарий водрузил зеркало на туалетный столик и, улыбаясь про себя, с юношеской небрежностью пробежал пальцами по гладким седым волосам. Да, он прекрасно сохранился и по-прежнему считается очень привлекательным мужчиной.
Священник спустился вниз в свой кабинет, просторную комнату, обставленную с безупречным вкусом. На письменном столе стояла большая фотография одной из самых красивых английских актрис с надписью: «Джиму с любовью от Моны» — и датой двухлетней давности.
На каминной полке красовался портрет ее светлости герцогини Аттлборо: «Любящая вас Нора», а на маленьком столике возле окна с великолепно выполненного наброска смотрела леди Юстас Кэрри-Слейтер. Краткая надпись гласила: «От Джейн. Молодчина!» Викарий просмотрел письма и вызвал звонком дворецкого.
— Кто-нибудь меня спрашивал, Уэллс? — поинтересовался он.
— Да, сэр. Звонили две дамы, говорили, что попали в беду и хотят переговорить с вами. Я сказал, что вы очень заняты, так что пусть обратятся ко второму священнику.
Проповедник одобрительно кивнул. Ох уж эти женщины! С иными просто сладу нет. Сущее наказание!
— Потом позвонил лорд Крэнли, просил уделить ему время сегодня утром. Я сказал, чтоб приходил, так как вы свободны.
— Правильно, Уэллс. Благодарю. Будь добр, принеси газеты…
Парень и правда отменный слуга.
В ожидании гостя священник пробежал глазами по колонке, где сообщалось о рождениях, бракосочетаниях и смертях. Подумать только, Китти Дюран выходит замуж, а ему и словом не обмолвилась! Надо послать подарок и поздравительное письмо. «Китти, скверная девчонка, что все это значит? Ты заслуживаешь хорошей порки. Выйти замуж в восемнадцать лет! Твой жених счастливчик, и я непременно ему об этом скажу. Благословляю вас обоих».
Что-нибудь в этом роде и сервиз для коктейлей от Гудза.
— В чем дело, Уэллс?
— Лорд Крэнли, сэр, — объявил дворецкий, закрывая дверь за молодым человеком лет двадцати двух, с белокурыми волосами и симпатичным слабовольным лицом.
— Огромная любезность с вашей стороны, сэр. Вы действительно можете уделить мне пару минут?
— Проходите, юный друг, присаживайтесь. Причин для спешки нет, — приободрил посетителя преподобный Джеймс, прибегая к непринужденной дружелюбной манере и пододвигая гостю пачку сигарет. Положив ногу на ногу, он уселся за письменный стол и приготовился слушать, а юноша тем временем устроился в мягком кресле.
— Видите ли, сэр, я попал в страшную передрягу, — начал он смущаясь. — Не знал, к кому и идти со своим горем, а потом вспомнил о вас. Разумеется, при обычных обстоятельствах я никогда бы не дерзнул обратиться за подобным советом к священнику, но вы не такой, как остальные. Простите мою наглость, но вы — человек исключительно широких взглядов!
От привычной похвалы потеплело на душе.
— И я когда-то был молод, — сочувственно кивнул священник, с задумчивым видом рассматривая многочисленные фотографии в комнате. Мальчик должен уразуметь, что разговаривает не с ханжой…
— Все дело в девушке, — продолжил Крэнли. — Мы познакомились в Оксфорде, в прошлом семестре, перед длинными каникулами. Понимаете, она не представляла собой ничего особенного, всего лишь компаньонка при пожилой даме. А я просто валял дурака у реки, там мы и встретились впервые. Она была с подругой, я — с приятелем, ну и мы стали встречаться. Виделся с ней очень часто и привязался. Конечно, в Лондоне я бы и не посмотрел на такую девушку, но в Оксфорде все иначе. Она тоже в меня влюбилась без ума, хотя я понимал… А потом, о Господи! Я свалял дурака. Понимаете, сэр, однажды вечером совсем потерял голову. Не знаю, как это случилось. Но что произошло, того не вернуть… Мы плавали на лодке, а вечер был изумительный, и…
— Понимаю, — с многозначительным видом откликнулся священник. — И мне доводилось бывать в Оксфорде лет двадцать назад.
Юноша улыбнулся. Оказывается, все гораздо проще, чем он предполагал.
— Да, конечно же, вы все поняли, сэр. Я просто не сдержался. Вскоре мы разъехались по домам и больше не виделись. А на прошлой неделе получил ужасное письмо, в котором говорится, что она ждет ребенка.
— И что же? — с тихим вздохом осведомился святой отец.
— Конечно, я назначил встречу на прошлый вторник, вечером. Все подтвердилось. Она посетила врача и все такое. Я чувствовал себя отвратительно и сказал, что дам денег и помогу как-то выпутаться… Но вот ведь ужас — ей не нужны деньги. Хочет, чтобы я женился.
