Встаю в пространство между двух каменных львов, охраняющих вход в храм, и соединяю ладони рук для молитвы. Монеты в ящик для пожертвований не бросаю.
Я не считаю себя особенно набожной, но в такие моменты почему-то моя душа успокаивается… Где-то вдалеке каркнула ворона.
Я ни разу ни о чём не пожалела. Ни о том, что вышла замуж за Момои, ни о любовной связи с Тем человеком. Жалеть — не жалела, но иногда внезапно мне становится очень страшно. Этот страх из-за того, что я слишком далеко зашла.
Я люблю смотреть вниз с верхней ступени лестницы. Нет ничего, что закрывало бы горизонт. Передо мной видно всё, вплоть до гор вдалеке. И небо, и зелёные деревья, и забетонированную дорогу, и разбросанные повсюду крыши…
Та-там, та-там, та-там… Ритмично спускаюсь по лестнице. Что же мне делать дальше? Что с нами будет? Как лучше поступить?
Забетонированная дорога быстро заканчивается. За ней тропинка и узкая дорожка, посыпанная мелким гравием. Иду домой по задней улочке.
Соко непохожа на меня в детстве. Скорее она похожа на мою двоюродную сестру Михоко. Она — отличница и выглядит по-взрослому, старше своих лет.
— Нельзя расстраивать тётю! — так частенько говорила мне Михоко.
Михоко была старше меня на два года, а её младшая сестра Кахо — на два года младше. Я больше находила общий язык с Кахо.
— Ты, Ёко, какая-то странная, — часто говорила Кахо.
Я с детства была слабой ученицей. Только на пианино играла отлично, а в остальном — ничего не умела. Родители постоянно жили в напряжении, потому что я то подхватывала воспаление лёгких и мне надо было лежать в больнице, то убегала из дому, то ссорилась с друзьями и дралась до синяков.
Меня отдали в частную среднюю школу вместе с двоюродными сёстрами, но я её бросила. Вернее, на бумаге, во всех документах написали, что я перешла в соседнюю муниципальную среднюю школу по собственному желанию, но на самом деле меня исключили.
Тогда у меня была жуткая причёска. Волосы были покрашены в ярко-розовый цвет.
Парикмахерша, которая мне их покрасила, сказала, что это цвет «Коттон канди», как у цветка знаменитого южноамериканского кактуса-тилландсии, а Кахо говорила, что это цвет деревянной куклы-пирамидки. Даже не знаю, как это выглядело на самом деле…
Перед домом, у самого входа, есть небольшое пространство, засыпанное гравием, которое больше походит на место для подъезда машин, чем на дворик. Иду, залюбовавшись этим местом. Какой бы дом ни взять, везде выращивают цветы, и в воздухе осени они цветут разными красками. Есть даже дома, где в цветочных горшках зреют крупные баклажаны.
Уж год прошёл, как мы приехали в этот город. Пора думать о том, куда переезжать дальше.
•
Сегодня из школы домой всю дорогу шла на пятках. Давно так не ходила! Мышцы на икрах немного устали, но не так, чтоб уж очень. Помню, в младших классах так ходить было намного труднее!
Когда вернулась домой, мамочка стряпала пончики к чаю.
— А где Махо?
— Она ушла домой.
В кухне вкуснющий сладкий запах жареных пончиков. На стёклах буфета с посудой сплошь мои рисунки.
— А что это она так быстро?
Вчера вечером Махо пришла к нам ночевать. Сказала, что поссорилась со своим парнем, с которым они вместе живут. Иногда у них такое бывает. Бывает, как вчера — она ночует только одну ночь, а бывает — и по три дня у нас живёт.
Махо — это мамина подруга. Она работает вроде бы в «Дэйдзи». У неё длинные волосы, и она очень красивая.
Махо и в покемонах хорошо разбирается, и в караоке классно поёт со мной песни группы SPEED.
— Иди умойся, — сказала мама.
На прошлой неделе была школьная спартакиада.
Я выступала в спортивных командных играх и в беге с препятствиями. И погода была отличная, и мамочка постаралась, приготовила мне с собой вкусный обед и пришла болеть за нас. Мама участвовала в команде родителей и детей в соревнованиях по перетягиванию каната. Она попала в одну команду с папой Рикако, и мы с Рикако вовсю орали и очень болели за них. Мы больше них напрягались: стояли, изо всех сил упираясь ногами, так что они от этого чуть не прогнулись, как клешни краба, и смеялись.
После перетягивания каната мама, с вспотевшим лицом, отпив воду из бутылки, сказала: «Обожаю музыку, которую включают на спартакиаде! И ленты бумажные люблю. Каких только цветов нет!»
Мама вечно любит какие-то странные вещи.
В беге с препятствиями я из восьми участников была третьей. Мама от этого что-то уж слишком сильно растрогалась и давай меня обнимать. Обхватив меня за голову и прижав к себе, с радостью в голосе воскликнула:
— Да в тебе же течёт отцовская кровь!
Я сказала ей, что быть третьей из восьми не очень-то и хороший результат, а у неё от этого лицо сделалось удивлённым. Потом она серьёзно добавила.
— Да ты и моя дочь! Ничего с тобой не поделаешь.
Во всей спартакиаде больше всего я люблю обеденный перерыв, когда все едят принесённую из дома еду, уложенную в пластиковые коробочки. Особенно люблю свежий запах улицы, смешанный с запахом нори[4]. Я съела и варёные каштаны, которыми утром угостила нас хозяйка дома, где мы снимаем квартиру.
•
Когда я смотрю на брошенные дочкой в коридоре кроссовки, становится и больно, и смешно. Соко всё больше становится похожей на её отца. Вылитый Он, вплоть до того, что кроссовки, как и отец, ставит так, что левый выдаётся вперёд больше, чем правый. Вот пончики готовы. Соко наливаю молока, а себе готовлю кофе.
По радио передают одну старую знакомую мелодию. Я тихо начинаю напевать мотив. Это мелодия HEARTACHE TONIGHT группы The Eagles.
Как-то я слушала в комнате музыку, и Момои, смеясь, сказал:
— Да ты, видно, танцевать любишь! Плечи вон как двигаются!
В самом деле, когда я слышу мелодию, которая мне нравится, тело начинает само раскачиваться в такт.
— Люблю смотреть, как ты танцуешь, — добавил он.
Этот учитель Момои был добрый человек. Худощавый, высокий, он носил маленькие очки в круглой оправе, мягкие шелковистые волосы были тщательно зачёсаны назад.
— Да я не то чтобы категорически против, — помню слова матери.
Так она ответила мне с почти умоляющей интонацией в голосе, когда я сказала, что хочу выйти замуж за Момои.
— Но ты же не будешь вот так, второпях, регистрироваться?..
Когда я встретила учителя Момои, я уже не носила розовые волосы. Я была скромная студентка, и у меня было очень мало друзей. Момои был старшим преподавателем на фортепианном отделении. Я четыре года брала у него частные уроки. Мы зарегистрировались сразу после моего окончания университета.
