Лекаря быстро освободили от кафтана, камзола и рубашки. А прибежавший цирюльник, который по совместительству был у сьера Вото лучником, медной бритвой с шипением пустил доктору кровь прямо на землю.
— Ne ponos, tak zolotucha, — констатировал я это безобразие.
Лицо медикуса приобрело здоровую бледность, и угроза инсульта его вроде как миновала.
— Положите его подальше и присыпьте его дурную кровь землей, чтобы не воняла.
Цирюльник с Микалом утащили лекаря за шатер, с моих глаз долой, и там перевязали его рану его же грязной тряпкой.
Вскипела вода в котелке над костром, который разожгли паж и оруженосец. Я приказал побросать в маленький котелок бинты и ланцет и продолжать кипятить. Заодно и бритву цирюльника, который так неосторожно ее оставил в пределах моего зрения. А большой котелок — поставить охлаждаться в тень.
Пришел цирюльник, глазами ища свою бритву.
— Тебя как звать? — спросил я его.
— Хулио Эскаланте, ваше высочество.
— Твоя бритва, Хулио, кипятится, — просветил я его. — Брось также в котелок свой ланцет.
— Зачем, ваше высочество?
— Потому что я так хочу!
Уф… Приказать все же легче, чем объяснить. А главное — быстрее.
— Микал, намочи мою повязку.
— Как намочить, сир? Всю? — уточнил тот у меня.
— Нет, только там, где присохла кровь, а то отдирать будет трудно.
Без боли не обошлось. Пришлось терпеть — теперь я рыцарь! Эбенть! Ноближ оближ, епрть! Кровь склеила волосы и приварила их к коже и тряпке. Пришлось цирюльнику аккуратно обрезать их ножом. Эх… Побрить бы сейчас голову, да невместно: аристократия тут ходит с длинными волосами. Пережиток прошлого, когда шлемы были маленькими, а туго заплетенная коса на затылке — дополнительная защита от рубящего удара.
— Рана не страшная, ваше высочество, чистая, — сообщил свое авторитетное мнение Хулио. — Свезло кожу, и только в одном месте обнажилась кость. Крови, конечно, много пролилось, но с головой всегда так. Сейчас мы лишнюю шкурку обрежем. Положим мазь и снова замотаем. И все быстро заживет. Гноя нет, хвала Иисусу.
— Кипяченым бинтом вяжи, — предупредил я цирюльника, по совместительству врачевателя. — Тем, который уже высох. И остальные бинты заверните в чистую холстину, как высохнут. Не дай бог, пригодятся.
И я перекрестился, вовремя вспомнив, что с левого плеча надо. Все у них на западе через назад да наоборот делается.
— Всенепременно, ваше высочество. Ваше желание для нас — закон.
Продувной рожи Хулио я не вижу, но затылком чую, что глумится надо мной этот кантабр. Как бы сказали в двадцать первом веке — прикалывается.
— Сьер Вото.
— К вашим услугам, ваше высочество.
— Дайте лекарю обещанные деньги и отвезите его обратно, — распорядился я.
— Но он же ничего не сделал, ваше высочество, — возразил мне рыцарь. — За что ему платить?
— По крайней мере, он привез мази, которые мы у него выкупим, и бинты. Пригодятся в дороге. Но если вы хотите, чтобы все было по справедливости, то вычтите из оговоренного гонорара долю Хулио за то, что он пустил лекарю кровь. Уврачевал, так сказать, врача. Не то бы он тут богу душу отдал от удара.
Хотел сказать — инсульта, да вовремя язык прикусил.
Хулио за моей спиной самонадеянно фыркнул.
Окружающие удовлетворенно заулыбались. Правильный у них принц, справедливый. Всегда приятно в этом убедиться.
— Это вам на память, сир. — Филипп протянул мне мятый кусок свинца. — Шар был полый, от удара смялся и треснул, поэтому не смог вам причинить фатальных последствий.
— Кто же это балуется подобным оружием? — Я с интересом вертел в руках шар, диаметром немного меньше кулака, толщиной стенки в два миллиметра примерно. Увесистый.
— Церковники, сир, — ответил за Филиппа Микал. — Им запрещено проливать кровь. Да и не предназначен этот шар для того, чтобы убивать. Оглушить — да. Взять в плен.
— Взять в плен, — повторил я эхом. — Зачем это Пауку? Я и так был у него в замке.
Никто на это ничего не ответил.
— А теперь мне надо немного отдохнуть, — высказал я пожелание, отложив свинцовый шарик в сторону.
Действительно после процедур резко клонило в сон, хотя затылок слегка задергало после вмешательства. Но тупо так, не острой болью.
Окружающие разом поклонились и разошлись. Только Микал приготовил мне изголовье насколько можно удобней и снял с меня сапоги.
Сон — лучшее лекарство, как говорила моя мудрая бабушка. Остается надеяться только на витальные силы растущего организма.
Военный совет собрался после ужина, как только прибыл сержант со своей группой разведки и похлебал горячего.
Нашлась даже карта, нарисованная на оленьей коже, вполне себе неплохая работа, даже с некоторой попыткой масштаба. Красивая карта, типа современных туристических: схематично все и красиво, с наядами и китами на месте морей, башнями на месте городов, парусами на реках, до которых мест они судоходны. И врет небось эта карта по семь загибов на версту, так же как современные туристические схемы. Но основные дороги, броды и мосты показаны. По крайней мере, в направлениях не запутаешься. И то хлеб.
В совете принимал участие весь командный состав: я, дон Саншо, сержант, шевалье д'Айю и сьер Вото. Мой паж и паж Саншо — невзрачный паренек лет десяти, изображали обслугу: обносили господ советников вином. Хорошим вином, а не той дрянью, что мне вчера Микал подсунул в виде недоделанного глинтвейна.
Дон Саншо, как старший по возрасту из инфантов, взял обязанности председателя на себя.
— Мон сьеры, мы сидим вот тут, — ткнул он пальцем в карту, — в самой середине этого леса. И до визита лекаря ни одна душа про нас не знала.
— Я говорил — его надо повесить за то, что он руки не моет, — подал я голос.
Все засмеялись как хорошей шутке. А когда отсмеялись, Саншо продолжил:
— Не знали. Теперь будут знать. И искать. Отсюда нужно уходить. Прямо завтра с утра, а то может быть поздно.
— Надо прорываться на север, к нашему кораблю, — предложил сьер Вото, кивнув страусячьим пером.
— Где он нас ждет? — поинтересовался я.
— В Руане, в Нормандии. Дюк* Нормандский сейчас в контрах с отцом. И людям Паука там не развернуться, — пояснил рыцарь.
— До Нормандии надо еще дотопать, — подал голос сержант.
Что удивительно, рыцари к нему прислушались, но одновременно посмотрели на меня; как на его сюзерена, наверное.
— Продолжай, — подбодрил я старого служаку.
— Это идти на север в земли дюка Орлеанского, который лишь вассален Пауку, а на деле суверенный сеньор. Можно пройти, если переправимся через реку Шер севернее Тура. Но дальше, думаю, что в вашей земле, государь — в Этампе и Немуре, которые принадлежат вам, как конту* де Фуа, и вашей матушке, нас уже будут ждать люди Паука, которые возьмут этот ваш лен* под опеку Луи. И как ни соблазнительно там запастись продовольствием, поменять коней на свежих и ваших людей взять в провожатые, но придется ваши земли обходить через Шартр. А это уже домен* его величества Луи Одиннадцатого. Даже если пройдем дальше, то придется просачиваться мимо Лютеца…
