Книга Закон землеройки - Александр Косарев

На следующий день глаза мои открылись сами по себе ни свет ни заря. Еще бы: именно сегодня мне надлежало познакомиться наконец с отцом Аристархом! Вещи свои я решил оставить пока в Лисовках: тащить их на себе невесть сколько километров, не имея точной уверенности, осталось ли любезное предложение настоятеля в силе, было бы с моей стороны по меньшей мере опрометчиво.

Не став будить хозяев, я вышел за ворота, с удовольствием вдохнул добрую порцию пока еще прохладного утреннего воздуха и, вспомнив о вчерашнем происшествии, невольно скосил глаза на столб, принявший предназначенный мне удар на себя. Топора в нем, разумеется, уже не оказалось, но треугольный след от лезвия зиял отчетливо и по-прежнему зловеще. «Меньше надо по ночам гулять, тогда и встреч с топорами избежишь», – подвел я мысленно итог неприятному инциденту. С тем и двинулся вдоль деревни, вспоминая на ходу полученные вчера от Федора Богдановича указания относительно правильного маршрута.

Примерно спустя полтора часа я и впрямь вышел из леса на открытое пространство, где пару минут постоял, любуясь представшей взору картиной. Река здесь делала плавный поворот на северо-восток, и вид на уходившую вдаль пойму поражал воистину величественной красотой. Справа по невысоким холмам тянулись недавно скошенные пшеничные поля, а слева пролегало переходившее в длинный бетонный мост разбитое асфальтовое шоссе. Сразу же за мостом начинались кварталы невысоких домиков, перемежавшихся густыми яблоневыми зарослями.

К сожалению, при свете дня Энск уже не показался мне столь же сказочным и таинственным, как накануне. Так, обычный провинциальный городишко, сотканный из разномастных домиков, возведенных разными владельцами в разные эпохи. Не сказать, чтобы я испытал от этого факта сильное разочарование, нет. Скорее, ощутил всем нутром своего рода предостережение. Город-мираж?…

Оказавшись на противоположной стороне моста, я первым делом подошел к плечистому мужчине, сидевшему на пустом ящике у дверей непрезентабельного на вид магазинчика. Взгляд у мужика был мутен и неустойчив, однако при виде меня он мигом поднялся и стал настойчиво совать мне в руку замусоленную сотню. Я невольно отшатнулся.

– Бери, бери, – ухватил меня мужчина за рукав. – Нам-то с Валериком Зинка уже не дает, а по тебе сразу видно, что ты не местный. А Зинка наша приезжих жуть как любит, так что тебе мигом бутылку «Ржаной» отпустит и даже на часы не взглянет.

– А-а, вот оно в чем дело, – запоздало сообразил я. – Водку, значит, купить не получается… Однако при чем же здесь часы? У нас в стране водку теперь вроде как в любое время суток продают.

– Д-дык это в стране, – икнул собеседник, – а у нас тут все не по-людски. С двух только спиртное велено отпускать.

– Это кто ж так распорядился?

– Да мэр наш, Юсуфыч, кто ж еще! А его ведьма-жена науськивает, точно тебе говорю.

– Ведьма? – озадаченно переспросил я.

– Ну да, она у него ведьма первостатейная, потомственная! Как появилась в наших краях, так никому от нее житья и не стало. Это тебе любой подтвердит, кого хошь спроси…

«Совсем, видать, алкаш сбрендил, – подумал я. – С ним болтать – только время терять». Вслух же сказал:

– К Зинке я, так и быть, заскочу, только подскажите мне, пожалуйста, как до монастыря добраться?

Неожиданно алкоголик насторожился и отступил на шаг назад.

– Выходит, и ты к ним приехал? – произнес он почти уже трезвым голосом. – Надо же… А с виду вроде не похож… – Он отступил от меня еще дальше и небрежно махнул в сторону улицы, уходившей влево. – Туда иди, там твой монастырь.

Пожав недоуменно плечами, я двинулся в указанном направлении и вскоре углубился в хаотическое скопище частных домиков. А когда пересекал неказистую детскую площадку, ко мне подбежал белобрысый мальчишка лет десяти.

– Дяденька, – бесцеремонно дернул он меня за рукав, – дай два рубля, мне на мороженое не хватает!

Привыкший к разновозрастным попрошайкам родной Москвы, я машинально полез в карман за мелочью, но вовремя сообразил, что парень вполне может и отработать «свои» деньги.

– Давай-ка, дружок, – присел я перед ним на корточки, – поучимся не просить, а зарабатывать. Мне не жалко, я готов дать тебе хоть двадцать рублей, – для убедительности я помахал перед его глазами двумя грязно-зелеными бумажками, – но сначала ты должен проводить меня до здешнего монастыря.

С обретением шустрого провожатого необходимость в поминутном опросе прохожих относительно дороги у меня отпала, и вскоре впереди показались наконец неровные монастырские стены. Я невольно прибавил шагу, но мальчишка меня остановил.

– Иди за мной, так ближе выйдет, – указал он грязным пальцем на уходивший в сторону кривой проулок, вымощенный сильно стесанными от времени камнями. – Тут недалеко мостик есть.

Я безропотно последовал за местным «Сусаниным», и после нескольких крутых поворотов проулок и в самом деле вывел нас к узкому оврагу. По дну его струился неширокий зеленоватый ручеек, через который были переброшены ничем не скрепленные грубые доски. Осторожно перебравшись по ним на противоположную сторону овражка, я поднял голову вверх и тут же опасливо втянул ее в плечи: прямо надо мной угрожающе нависли уходившие ввысь мрачные стены, и казалось, в любой момент можно ожидать неурочного падения с них уставшего лежать на своем месте кирпича. Необъяснимое беспокойство вызывали отчего-то и бойницы. Косо прорезанные сквозь почти метровой толщины известняк, они словно намекали, что в любую секунду из них может быть выпущена смертоносная стрела… Из состояния оцепенения меня вывел звонкий голосок юного проводника:

– Сюда, сюда, дяденька! Проход уже близко!

Проход и в самом деле оказался недалеко, но представлял он собой обычный пролом в защитной монастырской стене. Обогнув полукруглую башню, я увидел неширокую трещину, рассекавшую стену почти доверху. Мы по очереди протиснулись в нее, и оба едва не угодили ногами в доверху наполненные цементным раствором носилки. Неподалеку громоздились высоченные кучи камней и битого кирпича, по земле были разбросаны мастерки и отвесы. Не наблюдалось лишь самих каменщиков, но и без того было предельно ясно, что жить трещине в стене осталось недолго.

Миновав безобразный пролом, я увидел на диво хорошо сохранившийся (или недавно отреставрированный) храм, гордо вздымавшийся на самой вершине невысокого плоского холма. Открыв от изумления рот, я машинально двинулся к нему, искренне любуясь прихотливо украшенными стенами, лазоревыми маковками и лучезарно сияющими крестами. И даже догадался, что именно эту узорчатую церковь взял в качестве образца для перестройки своего дома Федор Богданович.