Внезапно огромная волна ударила в корпус судна, грозя проломить все столь тщательно задраенные люки. Тонны воды обрушились на Калеба в тот самый момент, когда он схватился за часть судовой оснастки.
Сирена в ужасе закричала, но было уже поздно. Волна подхватила юношу и с силой ударила его о палубу. Сирена закричала еще пронзительней, хотя знала, что за ревом бури команда все равно не расслышит ее воплей.
— Господи, сделай так, чтобы с ним все было в порядке, — взмолилась Сирена. — Ах, если бы не ты, Риган, я бы сейчас не сражалась со штормом и Калеб не рисковал бы своей жизнью. Если он утонет, это будет на твоей совести, мерзавец, а не на моей.
Прошло что-то около часа, прежде чем ведомый Сиреной фрегат смог войти, сменив курс на норд-ост, в более спокойные воды.
— Калеб… Калеб, где ты?
— Здесь, Сирена, — донесся с юта его слабый голос. — Ты что, беспокоилась обо мне?
— Конечно, беспокоилась. Я отвечаю за каждого человека на корабле!
— В какое-то мгновение я надеялся, что твое беспокойство относится ко мне лично, — довольно резко ответил огорченный юноша.
Сирена не промолвила ни слова в ответ, пока разматывала куски парусины, которыми привязала себя во время шторма к рулю.
— Можешь занять мое место, — сказал она. — Пока я не подыщу замены.
Сирена внимательно смотрела за тем, как Калеб двинулся вперед — промокший до нитки, с прилипшими ко лбу прядями волос. Боже, как он был похож на Ригана! Такой же рослый и почти столь же мускулистый. Сирена почувствовала комок в горле, когда повнимательней пригляделась к этой уверенной походке, к тому, как парень расправил плечи, крепко обхватил штурвал.
Ни слова не было сказано между ними. Калеб проследил, как она уходит. Ее плечи бессильно опустились, руки плетьми повисли вдоль тела. Один раз она даже споткнулась, но едва Виллем протянул руку, чтобы поддержать ее, как тут же его помощь была отвергнута. Стоя у руля, Калеб тем не менее сумел заметить, как Сирена тыльной стороной ладони утирает слезы. Увы, он ничем не мог ей помочь. Только Риган способен был сделать это. Но Риган сейчас находился очень далеко от них и жил уже совсем иной жизнью.
Фрау Хольц, что-то тихонько бормоча себе под нос, помогала Сирене снимать мокрую, буквально сочившуюся влагой одежду. Заботливая немка обмотала голову госпоже сухим полотенцем и уложила бедняжку на жесткую узкую койку.
Словно по волшебству, в дверях каюты появился Якоб с двумя чашками горячего кофе в руках.
— Я в него щедро плеснул рому, — пояснил кок. — Это подкрепит силы капитаны. А это, — улыбнулся он беззубо, протягивая фрау Хольц вторую кружку, — мой скромный дар любви. Первый среди многих, — заметил Якоб иронично, торопливо пятясь вон из каюты: в глазах экономки он прочел желание выплеснуть обжигающий напиток прямо ему в лицо.
Насухо вытеревшись и держа в руках горячую кружку с кофе, Сирена уютно устроилась на койке.
— В ваших глазах я читаю массу вопросов, — сказала красавица, подогнув под себя стройные загорелые ноги. — Я не права, фрау Хольц?
— А я в ваших вижу много странного, — отозвалась экономка. — Но если вам просто нужен кто-то, с кем вы могли бы поговорить, я не буду задавать никаких вопросов!
Сирена сделала небольшой глоток и заговорила. Ей лишь с огромным трудом удавалось сохранить непроницаемое выражение лица. Эта боль была только ее болью. Она не нуждалась ни в ком, чтобы делить тяжесть своего бремени.
— Риган отправился в Испанию, — сказала Сирена, — овладел моими капиталами, а после отплыл в Голландию, где и расторгнул наш брак. У меня нет больше ни наследства, ни мужа. Используя мои собственные деньги, он намерен устранить меня от дел.
— Госпожа! О чем вы говорите? — испуганно спросила фрау Хольц.
Внезапно Сирена потеряла все свое самообладание.
— Вы что, не слышали? Риган дал мне развод!
— Ах, я никогда этому не поверю! Он любит вас так, как ни один мужчина не любил еще женщину. Неужели Риган не доказал этого, проехав полмира, чтобы наконец вас настигнуть?
— То было давным-давно. Сейчас все переменилось.
— Тогда зачем мы едем в Испанию? И что вы собираетесь делать? Мне кажется, если менеер ван дер Рис находится в Голландии, то здесь следует остаться и нам.
— В настоящий момент я настолько близка к нищете, насколько вообще это возможно для человека. У меня не осталось ничего, кроме вот этой посудины и кое-каких личных вещей. Я должна встретиться с нашим стряпчим и попечителем семейных имений.
— Но, госпожа, вы только что сказали, что менеер ван дер Рис отнял у вас все!
Бедная фрау Хольц! Сирена еще ни разу не видела ее в столь глубоком потрясении, даже в ту ночь, когда родился Михель и бедная старушка вынуждена была доверить жизнь и здоровье своей госпожи сморщенной чернокожей повитухе.
— Вы правы, фрау Хольц. По закону Риган обладает всеми правами на мое наследство. Но я надеюсь, что Тео Эстеван сохранит богатства моей матери в неприкосновенности. Закон говорит, что Риган вправе претендовать на деньги Кордесов. Однако я уверена, что сбережения Вальдесов, родственников по материнской линии, не подпадают под это требование. Бедный Тео Эстеван! Представляю его потрясение, когда перед ним возник Риган и тут же покусился на мою собственность.
— Простите, госпожа, но сравнимы ли капиталы Вальдесов с теми, которыми уже завладел ваш муж?
— Милая фрау Хольц, — с горечью напомнила экономке Сирена, — не забывайте, что Риган мне больше не муж. Что касается капиталов семейства Вальдес, то они даже превосходят сбережения Кордесов. Причина же, по которой эти капиталы оставались нетронутыми, заключается в том, что мой отец раз и навсегда отказался взять хотя бы одну песету из наследства матери. Он говорил, что сам способен прокормить себя и даже сколотить приличный капитал.
— И что вы будете делать теперь? — спросила фрау Хольц, страдальчески заламывая руки. Она знала, что потеря денег или имущества мало значит для Сирены. Но потеря Ригана могла стать для нее смертельным ударом. — Мы останемся в Испании? И вообще, вы хоть немного задумываетесь о будущем?
— О каком будущем, мой друг? Все у меня отнято, за исключением того печального факта, что Риган расторгнул наш брак. И впрямь… И впрямь, ни о чем другом я просто не могу думать. Когда мне удастся поговорить с Тео Эстеваном, тогда… ну, тогда я приму какое-нибудь решение. Главное, ничего не бойтесь. Нашим домом пока будет этот корабль, хотя, конечно, я понимаю, как вы истосковались по ощущению твердой земли под ногами…
— А Калеб? Что с ним? Куда отправится молодой человек и что он будет делать?
Изумрудно-зеленые глаза Сирены потемнели.
— Я уверена, что Калеб сам позаботится о своем будущем. Он претендует на то, чтобы считаться мужчиной, так пускай он и поступает соответственно.
