Во-вторых, вовсю шуровал в базе Петровки, собирая сведения, которые надо было внести в протоколы. Результаты были малоутешительными. Данных по Маньяку было немного. Поскольку следователь оказался ленивым и нелюбопытным, в протокол было занесено сведений не намного.больше тех, которые Следопыт узнал от Танцора.
А в чем-то Следопыт был даже осведомленней пушкинского Пинкертона-Хазаряна. Например, он ничего не знал ни о белой глухой маске, ни о пристрастии Маньяка к графике Гойи, ни о том, что найденный в лесу пакет с мухоморами не имеет никакого отношения ни к жертве, ни к преступнику.
К сожалению, оставалось ждать, когда число жертв увеличится до трех, а то и до пяти. И тогда милицейскому начальству станет ясно, что Маньяк является серийным убийцей и, следовательно, требует к своей персоне повышенного внимания. Тогда и дело передадут на Петровку, и следователя подберут поинтеллектуальней и поработящей. Лишь в этом случае можно надеяться на то, что информации, сворованной в базе данных МУРа, хватит на то, чтобы накормить прожорливую VIСАР необходимым объемом информации.
А вот патологоанатом Оршанский, к счастью, оказался въедливым малым. Информация о том, что голова и туловище принадлежали разным людям, в дальнейшем могла оказаться весьма ценной. В своих заметках он даже указал то, что, несмотря на чуть ли не полный раскрой жертвы, Маньяк не был хирургом. Об этом свидетельствовали штрихи и нюансы – угол, под которым скальпель делал надрезы, последовательность расчленения, – которые не позволяли признать в Маньяке коллегу Оршанского.
И он высказал свое предположение в форме вопроса: «Мясник?» Хотя о специфике этой профессии наверняка знал не так уж и много.
Но самое интересное заключалось в том, что жертве предварительно была сделана инъекция, которая её парализовала. То есть несчастная женщина не только не могла оказать сопротивления, но и неспособна была закричать. Этот момент позволял предположить, что Маньяк мог совершить следующее преступление где угодно. Вплоть до самых оживленных уголков Москвы. Скажем, в кабинке для мгновенного фотографирования или в пустой институтской аудитории.
Следопыт терпеливо собирал, по крохам досье на Маньяка. Пытался найти в базе Петровки нечто похожее, но не находил. Терпеливо проверял жучок, навешенный на фэбээровский сервер, но ни один из паролей доступа в руки не давался.
* * *
Зато Танцор со Стрелкой, тщательно вычистив весь наличный арсенал оружия, и занявшись этим успокаивающим, словно вязанье или вышивание крестом, делом по третьему разу, изнывали. Не столько от безделья, сколько от тревожной неопределенности.
Когда все стволы сияли зловещей чистотой, Танцор решил поразить наивную бесхитростную девушку, взявшись на спор собрать и разобрать АКМ с закрытыми глазами. Спор был на секс – в случае неудачной попытки. Альтернативный результат предполагал вначале секс по телефону, а потом уже со Стрелкой.
Поэтому Стрелка, ни мгновенья не сомневаясь в порядочности поступка, потихоньку взяла возвратную пружину и сунула за пазуху. Танцор с завязанными глазами долго шарил по столу, морщил лоб, что-то шептал, вспоминая курс военной подготовки. Потом на-,чал снова разбирать автомат. В этот момент Стрелка им и овладела.
Однако секс получился каким-то вяловатым. Было скучно и одновременно тревожно.
* * *
Решили развеяться в каком-нибудь нормальном клубе. Танцор предложил «Темных людей». – Туда ходят только глупые люди, – безапелляционно заявила Стрелка. – Ты бы ещё в «Шестнадцать килотонн» меня потащил. Вся нормальная модная молодежь оттягивается в «Китайском летчике Джао Да».
– Кислотная, – поправил Танцор.
– Ладно, можешь себе под нос бубнить что угодно, меня это не колышет. Мы идем в «Китайского летчика». – Стрелка прекрасно понимала, что друг её не капризен по мелочам и не мелочен в капризах. Там, где дело не выходило за бытовые рамки, из него можно было веревки вить. – Слушай, а во что мы там играть будем?
– Не понял.
– Ну, не сидеть же двумя болванчиками, хавающи-ми и киряющими под музыку.
– Понял. Давай, я буду дауном, а ты моей несчастной женой.
– А как я за тебя замуж вышла-то? За дауна.
– Ну, допустим, я миллионер. Вот ты из-за денег на меня и клюнула…
– Нет, не годится.
– Зря, я все натурально исполню, – сказал Танцор, повернув правый глаз на три пятнадцать, а левый – на без пяти одиннадцать. И пустив по подбородку струйку слюны.
– Шел бы ты в баню! Ты там всю рожу соусом измажешь. А если перестараешься, то и обдуешься. На хрена мне такая радость.
– Ну, тогда я буду активной лесбиянкой, а ты моей маленькой крошкой.
– А сможешь?
– Что значит/сможешь? – оскорбился Танцор. – Я, блин, Джульетту играл. Зал рыдал.
– Представляю. – Ну, так идет?
– Нет. Я поняла. Ты будешь моим сексуальным рабом, а я – госпожой. Вот. Это будет полный торчковый кайф!
– Э, нет!
– Это почему же, червь презренный?!
– Унизительно.
– А даун – это не унизительно?
– Нет, потому что это болезнь.
– Ну, Танцорчик, – Стрелка обвила шею Танцора руками и впилась в зрачки жадными глазами ребенка, вожделеющего конфету. – Ну, миленький, ну, соглашайся! Твоя девочка очень хочет. Очень-преочень!
– Ведь бить же будешь, стерва.
– Ну, разок только. Несильно.
Танцор сломался. Лишь попросил получше вымыть ботинки, – Это ещё зачем?
– Лизать буду.
Стрелка взвыла от восторга.
И тут же сделала срочный заказ в интернет-магазине «Четвероногий друг»: строгий ошейник, короткий поводок и резкий, как «Нате!», хлыст.
В ожидании посыльного Танцор напялил смокинг, навел на лице огромный фиолетовый синяк и шрам на полщеки.
* * *
В этот вечер Стрелка была королевой. Группа «Остервенелые дети доктора Моро» выламывалась неизвестно зачем и для кого. Потому что оба зала, забыв о плотских увеселениях, сгрудились вокруг стола, за которым сидела потрясная чувиха, которая кормила объедками затравленного мэна с разукрашенной рожей. Тот примостился у ног своей строгой хозяйки на корточках и то поскуливал, то лизал огромный ботинок.
Вскоре перформенс получил неожиданное развитие. Распихав толпу мощным корпусом, подвалила усатая тетка лет тридцати. И попросила продать «вот этого самого».
– Нет, – решительно ответила Стрелка. И дала рабу разочек затянуться своей изысканной сигареткой.
Тетка предложила тысячу баксов. Последовал тот же самый ответ.
– Пять тысяч.
И опять – «нет».
