— Почему же?
— Чтобы посмотреть его последнее представление. Как это называется? Лебединая песнь?
— Вас Юрий зовут? Это что — русское имя? Драммонд повесил трубку.
В пятницу, вскоре после шести вечера, сотрудник, дежуривший внизу, позвонил Петре по внутреннему телефону.
— К вам пришла какая-то мисс Кастанья.
— Сейчас спущусь, — ответила удивленная Петра. Спустившись, она увидела в холле Робин. Она стояла спиной к Петре и, положив руки на бедра, разглядывала объявления о разыскиваемых полицией преступниках. Ее волосы, длиннее, чем у Петры, красновато-каштановыми локонами, похожими на гроздья винограда, ниспадали на спину. У Алекса тоже были курчавые волосы. Если бы эти два человека обзавелись потомством, они могли бы произвести на свет еще одну Ширли Темпл.
Петра подумала: «Столько лет вместе, и никого не родили. Не завязали никаких узлов». Ее всегда посещали такие мысли.
Подойдя к Робин, она осмотрела ее одежду, как это неизменно делают женщины, встречая других женщин. Робин была в черном вельветовом костюме, надетом на красную футболку с короткими рукавами, и теннисных туфлях из черной замши. Из заднего кармашка торчал красный носовой платок.
Что-то от рок-н-ролла. На другой женщине этот наряд смотрелся бы вызывающе, Робин же, с ее роскошными формами, выглядела прекрасно.
Когда до Робин оставалось несколько шагов, Петра окликнула ее. Та обернулась, и Петра заметила, что Робин кусает губу, а ее темные глаза увлажнены.
— Петра, — заговорила она, когда женщины обнялись, — я только что вернулась в город и сегодня утром получила твое сообщение. Мне нужно быть в Голливуде на одной встрече, и я решила зайти. Это ужасно.
— Извини, что сообщила тебе об этом таким образом, но я не знала, когда ты вернешься.
— Я услышала об этом в Ванкувере. — Робин покачала головой.
— Об этом сообщали местные газеты?
— Не знаю. Я узнала об этом за кулисами. Там можно услышать все музыкальные сплетни. Я испытала настоящий шок. Нас всех это потрясло. Я и не подозревала, что в это дело вовлечена ты.
— Вовлечена, и еще как. Ты что-нибудь расскажешь мне?
— Что сказать? Он был такой милашка. — Голос Робин дрогнул. Она едва сдерживала слезы. — Большой необыкновенный парень и чрезвычайно талантливый человек.
— Какие-нибудь слухи в музыкальной среде? Например, относительно того, кто мог желать его смерти? Даже самая незначительная сплетня.
Робин снова покачала головой, потерла гладкую загорелую руку.
— Казалось, у Беби нет врагов, Петра. Его любили все. «Не все», — подумала Петра.
— Как я сказала в своем сообщении, твое имя обнаружено в его записной книжке. Что это — договоренность о ремонте гитар?
— Они отремонтированы. Беби должен был прийти за ними, — улыбнулась Робин. — Удивительно, что он сделал об этом пометку. Время для Беби было понятием весьма относительным.
— Ты работала с его инструментами довольно долго.
— Многие годы. И часто. Беби играл с такой силой, что его пальцы проделывали углубления на украшенной орнаментом поверхности. Я всегда состругивала эту поверхность, наносила новый орнамент и ремонтировала шейки. Обе нуждались в более радикальном вмешательстве — следовало поставить новые верхние части инструмента.
— «Фендер телекастер» и «Джей-45», — кивнула Петра. — Кто-то сказал мне, что это Гибсон.
Робин улыбнулась.
— Это «Гибсон акустик». Я уже несколько раз наносила на нее новый слой полировки, потому что при попустительстве Беби этот слой слишком пересыхал. Лак трескался и отслаивался, а его медиатор чуть ли не пробивал на поверхности дырку. В этот раз я вторично заменила верхнюю доску. «Теле» была более простым инструментом, пустячное дело. Я рано закончила работать с ними, перед тем как уехала из города, потому что всегда старалась выполнить заказ Беби быстро.
— Почему?
— Потому что Беби извлекал из гитары такие звуки, какие другим и не снились, и я хотела внести в это дело свой посильный вклад. Я знала, что поеду в Ванкувер, поэтому оставила ему сообщение с просьбой забрать инструменты в среду. Он так и не позвонил, но это отнюдь не удивило меня: Беби и пунктуальность — понятия несовместимые. Большинство из них такие же.
— «Из них» — то есть из музыкантов?
— Музыканты, — задумчиво повторила Робин.
— Итак, он не позвонил, но сделал запись о встрече.
— Значит, так. Обычно Беби просто забегал. Петра, что мне теперь делать с его гитарами? Ведь они не улики, верно?
— Они дорогие?
— В чистом виде им цены бы не было. Со всеми модификациями — гитары значительно дешевле.
— Никакой добавленной стоимости, несмотря на то, что на них играл Беби? — усомнилась Петра. — Я читала о том, как Эрик Клэптон выставил на аукцион несколько гитар, и они ушли по цене, гораздо выше стартовой.
— Беби не был Клэптоном. — На глазах Робин выступили слезы. Она вынула свой красный носовой платок и промокнула их. — И кто только сделал такое?
— Тут все не чисто. Едва ли гитары послужат уликой, но ты сиди и помалкивай. Если они мне понадобятся, я сообщу тебе об этом. — А про себя подумала: «Может, есть смысл взять их. На тот маловероятный случай, если злодея схватят и над ним состоится суд, а какой-нибудь защитник поднимет шум из-за неполноты свидетельств».
— Надеюсь, ты найдешь того, кто это сделал, — сказала Робин.
— Что еще ты можешь рассказать мне о Беби-Бое?
— Беспечный. Большой ребенок. Люди пользовались его простодушием. Стоило ему заработать лишний доллар, и он тотчас же, как песок сквозь пальцы, утекал из его кармана.
— Не похоже, чтобы в последнее время он зарабатывал слишком много. — Петра вспомнила, что Алекс говорил ей о постоянных долговых расписках, которые он давал Робин. Упомянув сейчас об Алексе, она перевела бы разговор в другое русло.
— Дела у него шли очень плохо, — продолжала Робин. — И так было в течение некоторого времени. Беби несколько воспрянул духом, когда одна новая поп-группа пригласила его сыграть для их альбома. Ребята в оркестре годились ему в дети, но он так радовался этому! Надеялся, что это даст ему хороший шанс. Альбом получился на славу, но сомневаюсь, что они щедро заплатили ему.
— Почему?
— Он, казалось, был, как обычно, на мели. Давно не расплачивался со мной. Аккуратно писал долговые расписки, которые фактически были мини-контрактами. Мы оба притворялись деловыми людьми. Потом Беби забирал свои инструменты, предлагал несколько долларов в виде аванса, а я говорила ему, чтобы он забыл об этом, но он настаивал, хотя в конечном счете уступал. И так бывало до следующего раза. Это продолжалось долго, и я уже перестала ожидать, что Беби когда-либо расплатится со мной. Но, записав альбом с теми ребятами, Ли позвонил мне и обещал уладить наши дела. «Закрываю свои неоплаченные счета, милая лилсис»[2] — так он сказал. Он говорил обычно, что если бы у него была сестренка, то он хотел бы, чтобы она была похожа на меня.
