В семнадцатом-восемнадцатом веках анатомические театры и кабинеты украшали скелеты преступников верхом на скелетах лошадей, ослов, свиней… Это было нашествие скелетов на Европу, они мчались галопом в кровавый век девятнадцатый.
Рюйша, как и его современников, впечатляли эти собрания и, можно сказать, там, в Лейденском университете, определилось направление всей его жизни, которому он отдаст свои силы, которое сделает его великим и богатым, принесет ему всемирную славу, многочисленных и влиятельных врагов, а также сделает его глубоко несчастным и одиноким человеком. И в конце жизни, не зная, кому передать открытую им великую Тайну, понимая, что не может взять ее с собой в могилу и не может никому оставить, он будет умирать в муках, как умирают все, кто уносит с собой в могилу Тайну, которая была открыта только ему.
Глубину теоретических познаний Рюйша известные анатомы того времени ставили под сомнение, но в практической медицине он превзошел многих. Поэтому после окончания университета в 1665 году подающего большие надежды анатома Фредерика Рюйша приглашают в столицу, в Амстердамскую хирургическую школу в качестве демонстратора анатомии.
Здесь, в столице, перед двадцатисемилетним амбициозным молодым человеком открываются большие возможности. Он производит перед публикой анатомические вскрытия, приобретает широкую врачебную практику. И вновь ему несказанно везет, как везло всю жизнь. Как раз в это время освобождается место судебного медика, и Фредерик Рюйш благодаря связям, деньгам и в особенности одной любовной истории с дочерью городского палача получает это место. Должность судебного медика практически не приносила дохода, но она дает несказанно большее. У Фредерика Рюйша появился доступ к телам казненных и их жертвам. Он присутствовал на казнях преступников, констатировал их смерть, а затем ночью тело казненного отвозили к нему в мастерскую, где он производил свои опыты.
В те времена считалось, что казненные преступники не имеют права на христианское погребение, и анатомы со всего Амстердама, радостно потирая ручки, растаскивали покойников по своим кабинетам. В этом была и назидательная сторона — каждый преступник знал, что после казни тело его будут препарировать при большом скоплении народа, после чего части его с вывороченными внутренними органами выставят на всеобщее обозрение или, выварив в большом чане, смастерят скелет и усадят верхом на свинью в назидание другим преступникам на веки вечные. И этот посмертный позор должен был уберечь многих от совершения преступления… но не уберегал.
Не столько сами вскрытия увлекали Фредерика — он нарезался покойников еще в университете — сколько работа над изготовлением демонстрационных препаратов и изобретением снадобья, которое могло бы сохранять плоть от разложения, чтобы препараты могли долго храниться, радуя глаз. Этому он посвящал все свое свободное от врачебной практики время. Фредерик целыми днями пропадал в мастерской, пытаясь разгадать секрет бренности плоти, проводя множество экспериментов, препарируя сотни трупов казненных и жертв преступлений. Рюйш вставал в четыре часа утра и, засучив рукава, трудился над трупами, чтобы продлить их жизнь. Вернее, дать вторую жизнь уже в виде препаратов в своем музее. Покойники даже снились ему по ночам. Он экспериментировал.
Многие анатомы Европы изобретали способы консервации человеческого тела и изготовления музейных препаратов. Свои открытия они держали в строжайшей тайне, ведь это было и средство обогащения. Забальзамированных покойников и их части выставляли напоказ за деньги, а также их охотно приобретали любители редкостей. В то время это был хороший бизнес, и как всякий прибыльный бизнес он подразумевал большую конкуренцию. Нередко анатомы нанимали воров, для того чтобы они выкрали секрет у более удачливого коллеги, подожгли его дом или уничтожили препараты. Казненные, мертвые дети, уроды стоили хороших деньги. Те анатомы, кто не сумел, как Фредерик Рюйш, пристроиться к эшафоту, вынуждены были платить немалые деньги могильщикам, которые ночью тайно выкапывали тела недавно погребенных и везли их к анатомам. Власти преследовали похитителей мертвецов. Их казнили как воров, и их тела в свою очередь поступали на этот анатомический конвейер… но процесс было уже не остановить. Публика как с ума посходила — она жаждала острых ощущений, и она их получала.
Глава 5 ПОЛОЖЕНИЕ БЕЗНАДЕЖНО
Последние слова:
— Академик Павлов занят. Он умирает.
Иван Павлов
Я проснулся от запаха кофе. Первая мысль, пришедшая мне в голову: кто может готовить в моей квартире кофе? Неужели жена вернулась? Припомнился вчерашний вечер. Над романом я просидел до пяти утра и неудивительно, что проснулся только в двенадцать. Захотелось кофе и почему-то яичницу. И тут, как по-щучьему велению, дверь открылась, и в комнату вошла Марина. На ней был голубой шелковый халатик, в руках она держала поднос, на котором стояла чашечка кофе и тарелка с яичницей.
— Я приготовила вам завтрак, — сказала она, ставя поднос мне на одеяло.
— Спасибо, конечно, за заботу. Но лучше бы мне помыться сначала.
Я смотрел на нее спросонья другими глазами, утренними, не так, как вчера. Да и не было сегодня на ее лице идиотского вечернего макияжа, и вымытые причесанные волосы выглядели совсем не так тошнотворно. А она вроде ничего.
— Знаешь что, Мариночка, ты давай отнеси это в кухню. — Я поднял поднос и протянул ей. — Спасибо тебе за воплощение американской мечты, но я сейчас помоюсь и приду. Договорились?
— Как скажете, дядя Сережа.
Она покорно взяла поднос и вынесла из комнаты, я проводил ее взглядом… Тьфу ты черт! Уже три недели как уехала жена, неудивительно, что на молодежь заглядываешься. Я резво вскочил с постели, надел халат и пошел умываться.
— …Сейчас я позвоню начальнику нашего отделения милиции, — сидя за завтраком, говорил я. — Он мой старый знакомый — и выясню, как идет расследование похищения и что нам с тобой делать.
— Я думаю, не нужно звонить в милицию, — задумчиво проговорила Марина, помешивая ложкой в чашечке с кофе. — У них наверняка еще никаких сведений нет. Вы же знаете, как работает наша милиция.
А завтра видно будет.
— Нет, Марина, сидеть сложа руки нельзя: неизвестно, какие подонки выкрали твою мать.
— Дядя Сережа, а о чем ваша новая книга?
— Моя книга… Она о великом голландском анатоме Фредерике Рюйше — кстати, он открыл лимфатическую систему. Но особую известность ему принесли опыты с бальзамированием…
— Как интересно! — подперев подбородок кулачком, Марина с восторгом уставилась мне в глаза. — А расскажите, что там будет.
Я посмотрел в ее голубые как небо глаза и словно протрезвел. Я вдруг понял, что Марина нарочно выводит меня на рассказ о моей новой книге. Ведь любого писателя стоит только слегка подтолкнуть к теме, на которую он пишет, и его уже не остановить. У нее явно было что-то на уме. Что-то она скрывала.
— Я, кажется, слышала о Фредерике Рюйше, но вот где — не помню. Может, в школе проходили…
