Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
Жила она в однокомнатной квартире в двух кварталах от «Приюта любви». Квартира досталась Василисе Одоевцевой от продажи и дележки их старой прекрасной фамильной квартиры в самом центре Москвы после ее многочисленных разводов.
Кот Бенедикт скрашивал ее скучный быт.
Василиса всегда задавалась вопросом, почему котов часто именуют так по-дурацки? Вот ее – Бенедикт, а братья у него – Бальтазар и Барни. Все дело в том, что это клубные существа, племя «Планеты кошек» из породы экзотов. Раздача имен клубным котятам – это совершенно особое и очень серьезное дело. Вот, например, Бальтазар, он не просто Бальтазар, он Третий. Правда, четвертого в роду уже не появится. Кота Бальтазара кастрировали, и он выпал, так сказать, из племенной работы «Планеты кошек» резко и насовсем.
Сохранившая великолепную фигуру и царственную осанку в свои шестьдесят лет Василиса Одоевцева в прошлом жила весело и широко. Временами даже очень богато. Первый муж ее был известнейшим в Москве коллекционером предметов искусства и по совместительству скупщиком краденого. Он получил семь лет колонии, и Василиса – тогда еще юная прекрасная топ-модель Дома моды на Кузнецком Мосту, с ним моментально развелась. Карьера модели складывалась удачно, и отбоя от поклонников не было. Дом моды на Кузнецком Мосту процветал. Василиса даже ездила несколько раз в Париж, когда Пьер Карден решил развивать свой модный бизнес в России.
Она хотела выйти замуж в Париже за француза и остаться за бугром, но с Парижем романа не вышло.
Однажды на показе мод стран Варшавского договора она познакомилась с польским художником. И пан Воротынский влюбился в нее без памяти. Он был такой страстный, такой настырный и увез ее в качестве своей жены в Краков. И Василиса оставила карьеру модели в Доме.
Муж хорошо зарабатывал в польском кино, которое как раз переживало в конце семидесятых небывалый взлет. И жили они несколько лет очень даже счастливо.
А потом в Польше началась борьба за Солидарность. И Василисе Одоевцевой стало как-то неуютно среди своих милых польских друзей. На всех вечеринках, на всех воскресных обедах, пикниках, в барах и в кафе стали пить за Великую Польшу и за погибель Советского Союза – Большого Брата. По воскресеньям чуть свет все зачастили в костел.
Василиса, по молодости существо легкомысленное и праздное, сначала все это пропускала мимо ушей, порой даже смеялась. Но муж ее пан Воротынский на все ее насмешки багровел лицом. И тогда Василиса стала вникать в смысл всех этих польских речей и подавать свой голос.
Как же так? Мы, русские, теперь плохие, никудышные, а кто вас, поляков, от Гитлера спас? Кто Краков – город прекрасный, где мы все теперь так дружно живем, фашистам не позволил взорвать? Кто спас ваше восстание? И вообще, кто выиграл войну, кто у вас тут все после войны построил?
Через полгода Василиса поняла, что брак лопнул, как воздушный шарик. И причины этого – чисто идейные, политические, хотя на политику ей всегда было плевать.
Она собрала вещи и вернулась в Москву. Какое-то время она еще работала в Доме моды, потому что модельерам нравился ее польский заграничный лоск. Отчаянно следила за собой, сидела на диетах, занималась йогой. Но вскоре с работой модели все же пришлось расстаться.
Затем она еще дважды выходила замуж. Потом имела поклонников, которые великодушно содержали ее. И жизнь шла, шла…
И подкралась старость, то есть, простите, еще не старость, но уже преклонные лета.
Пожив в Польше, она оценила, что такое – жить дома. Здесь все – приятельницы, бывшие любовники, ставшие стариками, досужие сплетни, воспоминания о прошлом, могила родителей, здесь Москва, вот она, рядом с Красногорском. Ее убивала лишь пенсия! Разве можно существовать на эти гроши?
И Василиса пошла работать сразу на две работы. В музей на полную ставку смотрительницей залов. А в свои выходные дни, выпадавшие всегда на понедельник (день, когда музей закрыт) и либо вторник, либо воскресенье, она подрабатывала волонтером… ах, простите, если уж совсем честно, уборщицей в зооотеле «Приют любви».
Убирать за кошками, которых она обожала с детства, она не гнушалась, нет. К тому же кот – экзот Бенедикт Третий – очень дорогой, чистопородный, достался ей благодаря протекции подруги Веры Сурковой практически бесплатно.
Но главная работа была все же в музее, и она ее очень ценила. Там все время на людях – подтянутая, стройная, на высоких каблуках, с прической… у нее в коллекции с прошлых времен бездна прекрасных париков, отлично, со вкусом накрашенная, ловящая на себе взгляды мужчин. Пусть в музей мужики и не великие ходоки, но зато те, кто приходит, всегда очень интересные экземпляры. И потом, такая интеллигентная атмосфера! А когда зимой музей устраивает свои знаменитые музыкальные декабрьские вечера, вообще такая публика собирается – просто чудо. Имелось и еще одно обстоятельство, своеобразный магнит. Быть может, последний шанс в жизни избавиться от постылого одиночества. Вновь ощутить себя женщиной, желающей нравиться, наряжаться. Когда Василиса размышляла об этом обстоятельстве, когда думала о нем… о том, о ком так страстно мечтала в последнее время, сердце ее прыгало в груди. Казалось, молодость никуда не делась, счастье… оно, как солнце… немного солнца в холодной воде, помните?
Кот Бенедикт все это видел и великодушно прощал своей хозяйке эту суетность, эту радость, эту жадность впечатлений и маленьких развлечений и то, что она часто оставляет его одного в душной квартирке. Он вел приличную размеренную комфортную жизнь домашнего любимца, пусть и кастрата, но окруженного великой заботой и лаской.
Он ждал ее всегда у входной двери, щурясь, слушая – чу! Сейчас загудит лифт, и хозяйка Василиса снизу вознесется на девятый этаж, откроет дверь квартиры и скажет:
– Ах ты мой масенький, мой толстик, мой хитрый обжора, заждался меня… сейчас, сейчас… сейчас, сейчас, сейчас…
Василиса, вернувшаяся домой после этого жуткого скорбного дня, отперла дверь и, не раздеваясь, начала гладить кота, метнувшегося ей под ноги тугим шерстяным клубком.
Она почти пела, повторяла на разные лады: сейчас, сейчас, сейчас…
Кот в блаженном экстазе терся об ее длинные худые ноги топ-модели.
Василиса вытащила из холодильника банку кошачьих консервов. Глянула на крышку – куриная печенка, ну что ж…
Плюхнула еду в кошачью миску – налетайте, пан Бенедикт.
Потом они сидели на диване, обнявшись – донельзя довольные друг другом: сытый толстый кот и его изящная хозяйка, грызущая по старой модельной привычке вместо полноценного ужина лишь диетическую галету со стаканом обезжиренного молока.
Василиса звонила по телефону своей приятельнице Арине Павловне Шумяковой. Та тоже работала в музее смотрительницей, и воскресенье было ее рабочим днем. Но она уже вернулась с работы и дремала перед телевизором.
– Ариша, что я тебе расскажу. У нас тут такой ужас в Красногорске. Хорошо, что ты на выставку кошек вырваться не смогла, а то бы точно инфаркт заработала. Их всех прикончили!
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
