— Знаешь, Рашид, я слабо разбираюсь в теологии, я и в христианстве не силен особо. Но если ты с нами в одних окопах, то, давай воевать вместе. — я протянул руку, встал.
Он также встал и пожал руку мне.
Вошел Миненко, развернул карту. Мы вкратце ввели в курс дела Рашида. Показали узкие места в плане, возможные осложнения. Где предполагается провести устройство засад и какие контрмеры предпримет противник.
— Есть трезвые мысли? — спросил Миненко.
— Мысли есть. Я попробую взять на себя разведку, что они выставят на холмах.
Рашид внимательно смотрел на карту.
— Будут потери. — сразу предупредил я его — У вас люди обстреляны?
— Да. Уже лет пять воюют. Сколько вы можете вставить для атаки?
— Сто вооруженных, обстрелянных, идейно убежденных людей и порядка пятидесяти сочувствующих.
— Сочувствующие-то зачем? Будут стоять и сочувствовать? Зрители?
— Не совсем. — Рашид хитрым видом поднял палец — Человеку нужны две вещи во все времена… Хлеба и зрелищ. Думаю, что зрелище мы обеспечим.
— Не переборщите? Там тоже не болваны. И если среди разведчиков окажется мусульманин, который знает все каноны проведения, ну, не знаю как у вас называется…
— Намаз. — подсказал Рашид.
— Ну, да — намаз. И вот видит бдительный американский разведчик, что все у вас через жопу, а не так как записано в Коране, и что потом делать будем? Во-первых сочувствующих положим, а во-вторых операцию сорвем. Им-то что? Мы для них — дикари. Могут всю толпу положить. Потом? Что потом?
— На все воля Аллаха. — Рашид воздел вверх руки.
— Лучше четыре пулемета. — съязвил Миненко. — Кроме группы людей, которые могут погибнуть безоружными, есть еще предложения?
— Конечно! Вот здесь — Рашид на карте показал — мы устроим засаду. Я выставляю… — он задумался — двести вооруженных и обученных людей. Два пулемета РПК, один автоматический гранатомет АГС-17, три, максимум четыре гранатомета. У остальных автоматы Калашникова.
— Сколько боеприпасов к каждому стволу?
— У автоматов по четыре снаряженных рожка, ну и паре — россыпью. Мы же не собираемся вести полномасштабные бои? Как показал наш обобщенный опыт в Афганистане. Чечне, Ираке, в боях в Индии. — он посмотрел на наши вытянутые лица — мы же не просто воевали, мы хотели организовать халифат. Вот и достигли своей цели. — Рашид горестно вздохнул.
— Средства связи у вас есть?
— Есть мобильные станции.
— Как вы собираетесь доставить столько народу, вооруженных до зубов к месту диверсии, и как потом выйти из боя? Потому что американцы запросят помощи с воздуха. И место боя окружат вертолеты, которые проутюжат все вдоль и поперек.
— Сложно, но можно. Понимаете, американцы считают нас своими союзниками и поэтому на мусульман с оружием смотрят сквозь пальцы. У нас с ними договор о сотрудничестве. Есть уже прецеденты, когда ваххабиты входили в города, наводили там порядки, а затем приходили американцы, и, вроде бы, останавливали бесчинство бандитов…
— И население их встречало как избавителей. — закончил мысль Миненко.
— Примерно так. Только все, кто мог оказать сопротивление американцам, уничтожены. Точно также осквернены все храмы, ну, а церкви просто взрывают.
— Не боишься прослыть клятвоотступником? Нарушить паритет. И тогда на тебя будет объявлен охотничий сезон.
— А у меня есть выбор. Либо сидим как мыши и нас медленно уничтожают, либо с оружием в руках вернуть свою землю, свои мечети и право жить как жили наши предки, в мире со всем миром. — на темной коже Рашида затемнели пятна. Он был искренен.
— А наших людей, не всех, а часть сможешь с собой захватить?
— Наблюдатели? Не доверяешь?
— Пять человек для взаимодействия.
— Можно.
— А куда отходить будете?
— А вот, смотрите, вот здесь овраг, по нему и уйдем, он тянется примерно на полтора километра и выходит к развилке дорог. Три дороги, здесь погрузимся и уйдем. Раненных — к докторам. — Рашид внимательно посмотрел на карту еще раз. — Три дороги, Как в сказке. Направо пойдешь — голову потеряешь. Налево пойдешь — коня потеряешь. Прямо потеряешь — славу найдешь.
— Ладно, посиди, скоро должен подойти еще один союзник. — Миненко посмотрел на часы.
Мы еще полчаса обсуждали план предстоящей операции.
Пришел дед, я и не видел, что он покинул тихо дом, и привел крепкого мужика. Ну, судя по его роже, было ясно кто он. Типичный «браток», причем не высшего пошиба. «Бригадир» — так для себя я определил его.
Рост около метра девяносто, массы килограмм сто тридцать, лицо в мелких шрамах, нос и уши перебиты. На кистях рук какие-то татуировки, какой-то перстень с крупным камнем в окружении мелких, церковь на зааястье. Взгляд, повадки человека, которому привыкли подчиняться, грубая сила казалось, сочилась из него. Короткая кожаная куртка расстегнута, было видно, что подмышкой в кобуре болтается американский Кольт. Пижон. На лавочников достаточно производит впечатление, чтобы расстаться со своей выручкой.
Он осмотрел всех. Потом заглянул в соседнею комнату, открыл шкаф. Молча кивнул головой и также молча вышел. Он бы еще под диван заглянул. Я, конечно, не специалист по операциям устранения, но я бы сообразил где спрятаться, чтобы этот браток не нашел меня.
— Телохранитель. — пояснил Дед.
Я молча кивнул. Баран, а не телохранитель.
В комнату вошел мужчина лет тридцати пяти. Рост — около метра семидесяти семи. Блондин, волосы, чуть поддернутые сединой. Вроде ничего особенного, но чувствовалось, что он обладает властью, не привык, чтобы ему в чем-то отказывали. Голос густой:
— Здравствуйте. Я — Александр Витальевич. — он кивнул, никому не протянув руки, уселся на стул, достал портсигар, вытащил тонкую сигарету коричневого цвета, прикурил и комната наполнилась дымом с запахом кофе.
Потом посмотрел на меня.
— А про вас я много слышал. Николай Владимирович. Вы стали очень популярным за столько короткое время. Очень популярным. Я понимаю так, что вы замыслили операцию и без нашей помощи вам не обойтись.
Мне надоело это паясничество.
— Александр Витальевич. Мы вас пригласили лишь потому, что вы можете участвовать в операции. Если вы полагаете, что здесь находятся люди ниже вас, то попрошу покинуть помещение.
— Ладно, ладно. Я пошутил.
— Вы в армии служили?
— Старший лейтенант в отставке.
— Может запаса?
— Думаю, что отставка. — он сделал горькую мину.
— А почему?
— Окончил Новосибирское училище. Спецназ ГРУ. Бердская бригада. Командир взвода. Командировка в Чечню. Расстрелял, согласно приказу, колонну с боевиками. Сначала подрыв, а потом — расстрел. Затем — «контроль». — он говорил короткими фразами — Все как обычно. Не первый раз и не последний. А потом оказалось, что это была мирная колонна. Мы там оружия взяли — стволом пятьдесят. Мирная колонна. — он горько ухмыльнулся, сильно затянулся, пепел упал на пол — И оказалось, что никто из командиров мне не отдавал приказ устраивать засаду, никто не давал приказ об обстреле колонны. И вообще по документам я находился в отпуске. Сами же попросили задержаться на три дня — сходить в рейд… Вот и сходил… На семь лет. Через суд. Потом отправили не в колонию под Нижним Тагилом, как положено, а в обычную зону… Семь лет… От звонка до звонка. Вот так. А Приказ есть приказ. Сказал командир, что бурундук — птичка, значит, птичка. И всем подразделением ищем у бурундука крылья. А, тут… Семь лет. — он тряхнул головой, отгоняя воспоминания — Зато опыт и авторитет поимел. И «кровников» много за мной гоняется. Сейчас им вообще американцы зеленый свет дали.
