холодным взглядом. Когда санитары подняли пакет с трупом добермана и понесли его к фургону, она тихо сказала:
— Вообще-то я думала о другом. — Кира посмотрела на Марка: на ее бледном лице отражались красно-синие блики проблесковых маячков полицейских машин, а зеленые глаза потемнели. — Меня всегда поражала та жестокость, с которой криптоморфы разделываются с людьми.
— В этом нет ничего удивительного. — Марк пожал плечами. — Они всегда были такими.
— Все равно у меня в голове не укладывается, как такое возможно. — Кира покачала головой.
— В таком случае тебе не стоило идти работать в БЛОК, — ухмыльнулся Марк.
— Откуда у них такая жестокость по отношению к людям? — Кира, казалось, не заметила очередную колкость напарника.
— На этот счет существует несколько предположений, но на мой взгляд все они — чушь собачья.
— На лекциях в Академии нам рассказывали о доминирующий в настоящее время научной теории.
— И что же она гласит?
— Большинство ученых склоняются к тому, что криптоимпульс пробудил в криптоморфах неактивные до сей поры участки «мусорной» ДНК, которые есть у каждого из нас. Раньше мы могли лишь только догадываться о том, какая информация закодирована в этих «спящих» зонах человеческого генома. Вероятно, излучение активировало не только сокрытые в них паранормальные способности, но и особую жестокость криптоморфов по отношению к людям.
— Какая скукотища. — Марк демонстративно зевнул. — Так вот, какой ерундой забивали вам мозги в Академии.
— Это не ерунда. — Кира нахмурилась. — Без понимания механизмов воздействия криптоимпульса мы никогда не сможем в полной мере противостоять криптоморфам.
Марк хмыкнул:
— Допустим, эти ваши ученые ответили на вопрос «как?». Но они до сих пор не знают ответа на куда более важную загадку — «почему?».
Кира озадаченно посмотрела на Марка, и он продолжил все с той же издевательской ухмылкой на лице:
— «Почему на нас воздействует криптоимпульс?» — вот вопрос, на который никто не ищет ответа.
— И что же ты думаешь на этот счет?
Марк развел руками:
— Откуда мне знать? Я не ученый и, в отличие от тебя, не заканчивал Академию.
Он развернулся и направился ко входу в адвокатский дом, довольный тем, что оставил напарницу в полнейшем замешательстве.
— Признайся: тебе просто нравится, когда последнее слово остается за тобой? — крикнула она ему вслед.
Он остановился у двери и, повернувшись к Кире, одарил ее самой издевательской ухмылкой из своего арсенала:
— Вместо того, чтобы выяснять отношения, ты бы лучше помогла мне найти убийцу, хотя я сомневаюсь, что от тебя будет хоть какая-то польза. Шевели ножками: нам еще нужно осмотреть весь дом.
Марк открыл дверь и скрылся внутри адвокатского особняка, успев заметить, как раздражение омрачило красивое лицо Киры. Он знал, что его поведение бесило напарницу, но именно такого эффекта он и хотел добиться с того момента, как они начали работать вместе. И теперь его интересовал один вопрос: надолго ли хватит терпения Киры?
Главы 10, 11, 12
Глава 10
Таня хорошо помнила, как тряслись ее руки после первого убийства: она еще долго не могла прийти в себя. Но сейчас, спустя пару часов после того, как она уничтожила Нестора Фебера, этого мерзкого жирного урода, она не чувствовала ничего, кроме злости.
Она злилась на жену адвоката, которая появилась неизвестно откуда. В течение двух недель Таня наблюдала за особняком и заранее выяснила, когда обычно возвращалась домой Анна Фебер, но вот незадача: именно в тот вечер, когда она решила разделаться с адвокатом, его женушка заявилась домой раньше времени! Да еще чуть не пристрелила Таню из ружья — хорошо, что Анна Фебер не была метким стрелком, а то наверняка бы снесла Тане полголовы.
Девушка глубоко вздохнула, чтобы унять клокотавшую внутри ярость. Дело сделано: адвокат получил по заслугам, и теперь нужно двигаться дальше — к последней цели.
Таня открыла дверь и прошмыгнула в свою квартиру. Когда-то это было место, наполненное любовью и заботой, но теперь привычная обстановка в маленькой квартире на окраине города вызывала тоску и напоминала об одиночестве.
Таня обработала в ванной ожог от пули на щеке — нанесла антисептик, который больно защипал обожженную кожу, и наклеила лейкопластырь. Затем она прошла в скромно обставленную комнату и достала из ящика письменного стола коробку из-под обуви, в которой находились результаты ее методичной работы в течение нескольких месяцев.
Она раскрыла коробку и вытащила оттуда несколько пухлых папок, каждая из которых была аккуратно подписана — так пишет человек, маниакально увлеченный определенной целью.
Именно такой и была Таня: одержимой, фанатичной, и что еще более важно — готовой идти до самого конца, тем более финальная цель стала на один шаг ближе.
Она отшвырнула на пол папки, подписанные именами жертв: «Самсон Хост», «Петр Вирхов», «Нестор Фебер». После чего, облизнув пересохшие губы, достала последнюю папку, где содержались скрупулезно собранные сведения о последней цели. Таня тщательно изучила свою следующую жертву: семейное положение, социальный статус, график работы, увлечения, маршруты поездок в магазины, и множество других мелочей — вплоть до того, какие покупки ее будущая жертва обычно делает в продуктовом магазине.
Тане казалось важным знать, как живут и чем дышат люди, которых она последовательно уничтожала одного за другим. Осведомленность в мелких и, казалось бы, незначительных подробностях их жизней словно сближала Таню с жертвами и дарила особое, ни с чем не сравнимое удовольствие в тот сладостный момент, когда она наконец-то их убивала.
Таня убрала папку в рюкзак и взглянула на окно, за которым чернела ночь, раскрашенная тусклым светом уличных фонарей. Здесь, на окраине города, вдали от шумных и ярких центральных проспектов, извилистые улочки с дряхлыми домами тонули в полумраке. Таня усмехнулась: раньше, когда она была маленькой, она боялась гулять поздним вечером по закоулкам родного района: во тьме могли прятаться разные опасные личности.
Но теперь такой личностью стала сама Таня: она несла угрозу людям. Совершив уже три убийства (вернее, четыре — если считать несчастного пса), она хорошо поняла одну простую мысль: если кто-нибудь решит перейти ей дорогу, то ему не поздоровится! Таня вершила правосудие, и никто не смел этому помешать. Ее жизнь разрушили, и теперь она жаждала уничтожить тех, кого считала виноватыми.
Далекий звук полицейской сирены, доносившийся с улицы, напомнил Тане, что
