деятельности чифуской резидентуры сохранилась и после замены Танака в июле 1898 г. капитаном Ота Ясома, который использовал для агентурного проникновения на ВМБ японских торговцев в Чифу, имевших возможность в рамках своей коммерческой деятельности выезжать на Ляодунский полуостров. Итогом активных действий Ота по агентурному проникновению в крепость стал провал предпринимателя Фукухара Тадасукэ, арестованного 30 августа 1898 г. русскими властями во время черчения кроков города с нанесением батарей и расположения орудий фортов Порт-Артура. Впрочем, этот арест никак не отразился на судьбе обоих японцев: после судебного разбирательства Фукухара вернулся к своему коммерческому предприятию в Чифу, а Ота продолжил руководить резидентурой до июня 1900 г., когда созданный им разведывательный аппарат вновь возглавил капитан Танака Синсукэ103.
Характеризуя деятельность японской разведки в России и Маньчжурии на рубеже XIX–XX вв., Военно-историческая комиссия Главного штаба по описанию Русско-японской войны дала ей в 1910 г. следующую оценку:
«Что же касается нашего противника, то служба шпионов, дело разведки и знакомство с соседними странами, или будущими врагами, или намеченными для будущей борьбы театрами, были поставлены у него широко и организованы отлично […].
Еще в 1898 г., в период наших переговоров с Китаем об аренде Порт-Артура, Главный штаб японской армии был занят выяснением целого ряда вопросов, имевших самое существенное значение в случае борьбы между нами и Японией. Он интересовался знать, могут ли войска Приамурского военного округа получить подкрепления из внутренних областей империи и из Западной Сибири, в каком именно размере и в какие сроки могут подойти эти подкрепления, на какие местные продовольственные и боевые запасы могут рассчитывать войска этого округа, можно ли устроить подвоз таких же запасов по внутренним сибирским путям из Западной Сибири и других областей России, какова вероятная провозоспособность будущего Сибирско-Маньчжурского рельсового пути, каков успех работ по сооружению дороги и предполагаемый срок их окончания.
Ответ на только что перечисленные вопросы был дан возвращавшимся в конце 1897 г. из Франции через Сибирь Генерального штаба майором Куросава [Гэндзабуро]. В связи с его работой, весной 1898 г. в Восточную Сибирь через Пекин, Ургу и Кяхту были направлены еще два других офицера японского Генерального штаба [капитаны Дзикэмура Вакай и Инамура Синроку], которым было поручено проехать из Забайкальской области вдоль строившейся в те дни Китайской Восточной железной дороги. Офицеры эти не были, однако, пропущены нами в Маньчжурию и должны были вернуться обратно. Через четыре месяца по окончательном занятии Порт-Артура здесь уже был обнаружен и захвачен один из офицеров японского Генерального штаба (речь идет об агенте резидентуры в Чифу Фукухаре Тадасукэ. – Авт.), наблюдавший за нашими работами и изучавший подробности нового порядка вещей, оказавшегося в прежней китайской крепости. Но зато все остальные разведки японцев шли, по-видимому, без всяких помех. В 1898 г. всю Сибирь проехал майор Фукушима, будущий начальник штаба армии Куроки (в действительности путешествовал в 1892–1893 гг.; начальником штаба 1-й армии был генерал-майор Фудзии Сигэта. – Авт.), в 1899 г. в Приамурском крае побывал генерал Каваками (в действительности в 1897 г. – Авт.), в 1902 г. по Сибирскому железнодорожному пути и по Китайской Восточной железной дороге проехали из Европы в Японию японский принц Комацу и гр[аф] Мацуката с их свитою. Все эти лица уже непосредственными наблюдениями сводили в одно целое и подтверждали или закрепляли те сведения, которые периодически получались в Токио от многочисленных тайных агентов Японии, постоянно пребывавших во Владивостоке, Хабаровске, Порт-Артуре, Иркутске и в других пунктах нашей восточной окраины. „Заслуживает особого внимания, – сообщает [делопроизводитель генерал-квартирмейстерской части Главного штаба] подполковник [М.А.] Адабаш, – организованная японским Главным штабом густая сеть шпионов в Восточной Сибири, Маньчжурии и Квантуне; зарегистрировано японцев в Порт-Артуре шестьсот тридцать, в Дальнем четыреста, в действительности их болыпе“»104.
Необходимо, однако, отметить, что поступавшая в Генеральный штаб по различным каналам разведывательная информация о войсках Приамурского военного округа и Квантунского укрепленного района, хотя и была достаточно полной и отражала динамику изменения их состава, тем не менее по ряду показателей незначительно отличалась от реальных цифр.
Таблица 1
Оценка органами военной разведки Японии русской группировки войск на Дальнем Востоке, в Забайкалье и Маньчжурии в 1897–1902 гг. (в скобках – реальное положение)105
Характеризуя деятельность японской военной разведки в Корее, необходимо отметить, что российская проблематика первоначально не входила в круг приоритетных задач разведорганов армии в этой стране, так как Японию интересовали внутрикорейская ситуация и действия цинского правительства по экономическому и политическому закреплению на полуострове.
Первая резидентура Генштаба в Корее появилась весной 1878 г. после прибытия в Сеул младшего лейтенанта Кайдзу Мисао, который с позиций дипломатического представительства занимался агентурной и топографической разведкой. Эту деятельность после его отъезда продолжили резиденты в Сеуле лейтенанты Хоримото Рэндзо (1880–1882) и Исобаяси Синдзо (1882–1885). После того как в результате подавления бунта сеульского гарнизона 22 июля 1882 г., в ходе которого погиб Хоримото, и подписания в августе того же года Инчхонского договора Япония получила право на ввод своей армии в Корею, в 1882–1883 гг. японский разведаппарат в этой стране был расширен: вместе с Исобаяси по линии ГШ в Пусан и Вонсан для ведения топографической разведки были направлены лейтенанты Ватанабэ Нобуру и Кайдзу Мисао106.
После победы в японо-китайской войне разведывательные органы Генерального штаба переключились на планомерное изучение полуострова как потенциального театра военных действий против России. С этой целью 12 октября 1895 г., то есть уже через неделю после прояпонского дворцового переворота в Сеуле, военное министерство направило в Корею разведывательную группу капитана Кикути Ватаро «для проведения совершенно секретных топографических съемок». Активное участие в ее подготовке принимали министерство иностранных дел и Бюро торговли Японии, обеспечившие разведчиков паспортами коммивояжеров107.
Однако, несмотря на эскалацию в конце XIX в. русско-японского соперничества за Корею, позиции военной разведки Японии в этой стране вплоть до 1901 г. оставались достаточно слабыми, поскольку агентурной разведкой занимался только военный атташе в Сеуле. На помощь ему из Японии периодически направлялись разведчики с паспортами на вымышленные имена и соответствующими легендами для решения узкого круга задач по изучению военно-политической обстановки и проведению топографических съемок на полуострове. Так, в марте, апреле и августе 1899 г. в Корее под видом знакомившихся с местной системой образования преподавателей высшей школы побывали капитаны Ёда Сёкэй, Дзебодэра Торо, Хирао Оссаку и Фукухара Сэйтаро, причем первые двое приехали под своими настоящими фамилиями, а в паспортах Хирао и Фукухара имена были заменены на Каи и Тэцуро108.
Таким образом, благодаря организации разведаппарата в России и
